— Я мстил, — громко и уверенно ответил вдруг Питер. Даже в полумраке садовых фонариков было видно, как он напрягся, исчезла крупная дрожь, сотрясавшая его еще минуту назад, он резко встал и начал быстро ходить по веранде. — Да, я мстил! Всем — добрым, злым, красивым, уродинам, изменницам и верным женам, соглашавшимся на интрижку либо отвергавшим меня — всем! Никто не имеет права быть здоров, никто не имеет права быть счастлив, если она… если мы с ней…
Все замолчали. И на фоне этого тягучего, вязкого молчания вдруг раздались стоны — тихие, плачущие и такие отчаянные, будто у существа, издававшего их, сейчас разорвется сердце. Звуки доносились из открытых дверей спальни, выходившей на веранду, и Юлия не сразу поняла, что это стонал человек. Наверное, какая-нибудь экзотическая птица, решила она и вдруг с обжигающей уверенностью догадалась: Валерия! "Мы все про нее забыли!" — с щемящей жалостью и невольным чувством вины подумала она, не зная, что делать, и оглядываясь на Владимира. Стоны перешли в громкие рыдания. Хозяин бросился в спальню, сметая все на своем пути.
— Бедная, — тихо проговорила Юлия, — узнать такое про любимого мужа. Это ее просто добьет…
А из спальни до них доносились крики хозяйки:
— Как ты мог? Ты спал с ними, чтобы заразить? Не трогай меня, не подходи ко мне! Видеть тебя не могу! Ты чудовище, преступник, ты хуже, чем убийца! Ты вел двойную жизнь! Не прикасайся ко мне!
— Они все врут, это происки КГБ, это навет, Лера! Ты же знаешь их методы, читала, слышала!..
— Не лги, — раздался в ответ истерический вскрик. — Зачем тебе тогда сдались эти дурацкие стеклянные шприцы, которых нигде не сыскать, кроме нашего дома? Ответь мне, зачем? Только не ври, не смей врать мне!
В доме воцарилась тишина, и Юлия вскочила, не в силах больше оставаться здесь.
— Уйдем? — Она умоляюще повернулась к Владимиру.
А из спальни тем временем доносился мужской голос, совсем не похожий на голос того Питера, которого они знали, прерываемый вздохами, слезами, конвульсивно дрожащий:
— Дорогая, любимая, прости меня… Ты для меня все на этом свете, нет у меня никого, кроме тебя… Ты — единственное, что у меня осталось… Ты должна меня понять, я же отомстил за тебя. Не предавай меня, не отворачивайся… Пожалуйста, прости…
Речь становилась все бессвязнее, слов было уже не разобрать. Наконец раздался звон разбиваемого стекла и грохот падающего стула…
Юлия с Владимиром спустились по ступенькам в ночной сад. А затем, взявшись за руки, побежали к выходу, прямо по траве, мимо фонариков и красивых цветов, не разбирая дороги. У ворот оглянулись. В спальне горел ночник. В окне был виден силуэт Питера. Они слышали его голос, монотонный и громкий, повторявший одни и те же слова, и ее ответные крики, разносившиеся в черной тишине ночи.