Она задумалась так глубоко, словно и вправду надеялась, что вот сейчас в данную минуту сумеет ответить на эти вопросы. Задумался и я. Только о вещах значительно более мелких.
— После смерти Фаулер сжимал в руке изображение Штейна. Но как оно попало к нему?
Предполагаю, что Штейн его ему дал… с какой-! целью.
— А ты не знаешь, когда и каким образом он сам его получил?
— Он говорил мне, что это изображение образовалось у него на глазах сразу же после старта звездолета, — немного рассеянно ответила Одеста. — Там у каждого из нас была отдельная квартира, и пока он находился у себя в холле, заметил, как на столике напротив появляется какое-то зернышко, как оно растет, и оформляется… Я тоже нашла нечто подобное у себя в холле, наверное, находили и другие, хотя и отрицают это с необъяснимым для меня упорством. Однако, насколько мне известно, только Штейн захватил свое подобие с собой. Он утверждал, что хранит его на память.
— В шутку, наверное?
— Нет, это была не шутка. И вообще… мне кажется, что он не ненавидел юсов! Естественно, он никогда в этом не признавался, но…
— А ты? Одеста, ты их ненавидишь?
Я убежден, что именно мой неожиданный вопрос заставил ее непроизвольно коснуться руками висков. Но что общего могло быть между юсами и синяками, которые она скрывала под волосами.
— Я их боюсь, — прошептала она. — А в глубине души мы ненавидим тех, кого боимся, ведь так?.. И все же я уверена, что они не желают нам зла, Тервел. Если бы они захотели, то уже тысячу раз могли бы нас уничтожить! Что мы по сравнению с ними?
Ее последние слова, вызвали нечто вроде кошмарной галлюцинации. Я сидел напротив этой маленькой, почти сорокалетней женщины с увядшими чертами лица и безжизненным застывшим взглядом, а как будто бы видел в ней образ всей нашей человеческой цивилизации… страдающей чувством собственной неполноценности.
Она наблюдала за мной с вялой улыбкой.
— Убийство Фаулера и Штейна очень негативно отразилось на сознании людей здесь, — сказала она приглушенно. — Оно их озлобило, но только против юсов! «Вот до чего они нас довели», — так сейчас думают все. Как будто и не хотят узнать, кто же настоящий убийца. Более того: склонны даже проявить к нему сочувствие — он ведь один из них. И он ведь человек. — Одеста задумчиво потерла лоб. — Вон к чему все идет, думаю, недалек тот день, когда понятие «преступник» вообще исчезнет из нашего морального кодекса. Таких людей просто будут объявлять «жертвами юсов», даже если они видели юсов, только на картинках… Да, боюсь, что наступает время катастроф, Тервел! В присутствии юсов человечество уже находит себе универсальное оправдание и скоро даст волю своим самым низменным, подавляемым даже в первобытных обществах инстинктам.