– Щас много мрут, – вздохнул парень, посерьезнев. – Жизнь такая…
– Слушай, – просительно протянула девчонка, устремив на парня многозначительно-лукавый взгляд, – отволоки этого в холодильник, а? Я уж затрахалась…
– Мы потом разберемся, с кем ты затрахалась, – подмигнул парень, одной рукой перехватив скорбный груз, а второй похлопав девчонку по тугой попке.
Роман кашлянул. Парень обернулся и напустил на лицо серьёзность.
– А вам что тут надо? Двести седьмая? Там! – Он махнул рукой в конец коридора и снова шлепнул девицу, которая на сей раз, заинтересованно оглядев Романа, строго шикнула.
Роман побрел по коридору, удивляясь причудливому сочетанию житейской мудрости, обычно не свойственной ребятам этого возраста, и раннего цинизма, который, вероятно, служил им своеобразной защитой при постоянном общении со смертью.
Дверь в «седьмую» была приоткрыта, и Роман увидел дочь. В беленьком халатике она сидела возле кровати, на которой лежал человек неопределенного возраста. Он дышал тяжело, редко и вместе с воздухом из его впалой груди вырывался хрип, похожий на храп. Видно было, что каждое слово дается ему с великим трудом. Но девушка его не останавливала, оттого что знала: скоро этот человек умолкнет навсегда. Ее маленькая теплая ладошка лежала в костлявой изможденной руке.
– Ты учишься на врача, Анюта?
– Нет, – в голосе девушки звучала тихая грусть. – Пока я пытаюсь понять, гожусь ли для этой работы…
– Даже не сомневайся, – прохрипел больной, – у тебя золотое сердце. И это главное… Если бы моя дочь была на тебя похожа… – Он промолчал. Потом проговорил убежденно. – К утру помру. Я знаю. Боль ушла. Все говорят, так должно быть: перед смертью боль уходит. Я рад. Мне не для чего жить. Не для кого.
– Почему вы не хотите сообщить дочери? – Прошептала Анна. – Это жестоко. Она же не простит ни вам, ни себе… Пожалуйста, дайте мне ее телефон, прошу вас… – в ее голосе звенели слезы.
– Нет, – жестко сказал старик. – Я ведь бросил их. Я ведь был очень богат, деточка… Тебе и не снилось, как… Теперь я понимаю, как виноват перед женой и дочерью… Но тогда я ни о чем не думал, потому что у меня были деньги… А потом я все потерял. И сейчас мне стыдно. Мне не нужна их жалость.
– Так же нельзя! – воскликнула Анна. – Так не должно быть! Никто не должен умирать в одиночестве. Это так же противоестественно, как самому родиться… Пожалуйста, я вас очень прошу, дайте мне их телефон… Они должны узнать…
– Они узнают. Завтра. А сегодня не надо… Лучше ты посиди со мной, деточка… У тебя, наверно, осень славные родители… Ты такая милая и похожа на пушистый цветок… Почему ты плачешь? Не надо. У тебя еще все впереди… Ты обязательно будешь счастлива. Как холодно…