– Можно пройти? – спросил Миронег.
– Можно, – ответило лицо, – но не сейчас. Моление будет на закате, тогда и приходите, а сейчас возвращайтесь, откуда пришли.
Священник Кирилл вздрогнул, услышав из уст служителя нечестивого языческого капища слово «моление», но счел за благо промолчать. Смолчал и Миронег. Он просто развернулся и пошел прочь, к выходу.
– Вы заметили лучников на стенах? – спросил хранильник, оставив за спиной портал святилища.
– Каких лучников? – не понял Кирилл.
– Ромейских, кажется, а может, и местных, доспехов особо видно не было. А за служителем, через щель в воротах, я разглядел стену сторожки, а в ней – копейщики, числом не меньше десятка.
– Я никого не видел…
– А я видел связку копий, приставленную к стене.
У Миронега было много талантов. Оказывается, к их числу принадлежало и умение соглядатая.
– Уж не собрались ли вы штурмовать святилище?
– С кем? Да и как? Я не воин, а лекарь.
– Ой ли? – не поверил священник.
– Скажем – не только лекарь… Но и не воин. Сила моя в ином, ею и воспользуюсь.
– Меня возьмете?
– Зачем? Померяться силами с тем, в кого вы не верите?
– Господь победил лукавого, но не уничтожил, проверяя крепость нашей веры. Настал мой черед – не усомниться и не поддаться на искушения.
– Погибнуть за веру? Странный обычай!
Кирилл понял, что Миронег не возражает.
Тмутаракань, днем безлюдная и притихшая, вечером оживала. Затянутое облаками небо темнело по-летнему быстро, и все чаще на улицах были видны тени людей, освещавших свой путь мерцающими сполохами факелов. Ближе к святилищу люди множились, огни становились ярче, а голоса звучали все громче и бессмысленней.
Миронег и Кирилл, закутавшиеся по причине ночного холода в темные плотные плащи, смешались со стремящейся во внутренние помещения святилища толпой. Хранильник, завидев переодевшегося священника, решил сначала, что Кирилл не в себе, раз нацепил рясу, но быстро разобрался, что ошибся, – под плащом была простая длинная рубаха и порты, заправленные в низкие сапоги.
Хранильник не заметил, что под рубахой на суровой нити висел тяжелый серебряный крест, с которым Кирилл не расставался никогда.
Толпа двигалась безмолвно, и только звук шагов и позвякивание украшений, смешиваясь с треском факелов, сопровождали идущих к алтарям для жертвоприношений.
Двери во внутреннем дворе на сей раз оказались распахнуты настежь, и паломники втягивались внутрь, как жало в пасть змеи. Там, у алтаря, оказались и Миронег со священником.
Первую жертву жрецы Неведомого бога привели с собой из внутренних помещений недавно выстроенного храма. Это был мальчик лет восьми, тоненький и жалкий, покрывшийся мурашками от холода. Несвежая набедренная повязка, бывшая его единственной одеждой, не спасала от пронизывающего ветра.