Тем более от ужаса перед неизбежным.
Ведь мальчик знал, что его скоро убьют.
Кирилл вздрогнул, увидев, как жрецы выводят слабо упирающуюся жертву. Миронег незаметно для окружающих сжал руку священника, прошептав:
– Ни слова! Иначе…
– Понимаю, – проговорил в ответ Кирилл.
Мальчика бросили на каменный алтарь, при этом сильно ударив головой. Возможно, так проявилось своеобразное милосердие жрецов. Потерявшая сознание жертва ничего не почувствует, и смерть станет легкой и безболезненной.
Укол каменным ножом в шею заставил содрогнуться маленькое тельце, грудь мальчика выгнулась кверху, и тотчас последовал мощный удар, рассекший мышцы меж ребер у сердца. Еще надрез, сильнее, и рванувшийся вверх фонтан крови окропил сначала жреца, а затем и камень алтаря.
Кирилл зажмурился. Ему хотелось броситься к алтарю, разметать убийц, выдающих себя за служителей бога, ложного, конечно же, но священник остался на месте, потому что понимал, что испортит все планы Миронега. Хранильник что-то задумал, он не стал бы стремиться сюда просто из любопытства.
– Потерпи, – услышал Кирилл шепот Миронега, – скоро все закончится, я чувствую…
Кириллу говорили, что Господь в неведомых простым христианам целях даровал некоторым из язычников способность провидеть будущее, хотя не всегда точно и правильно. Отчего бы Миронегу не быть одним из таких, избранных Им?
Еще одна жертва, обнаженная старуха с кожей, такой дряблой, как штормовое море, была убита, отброшена от алтаря и вытащена прочь служителями, когда размеренное действо было нарушено волнением, распространившимся от дверей к алтарю, как круги по воде.
Высокий худой араб в пропыленном халате шел по проходу из расступившихся людей к окровавленному алтарю. Стража у дверей буквально окаменела, застыв в попытке остановить бесцеремонного пришельца. Миронег взглянул наверх, увидел, как замерли у края крыши лучники в ромейских – точно, теперь не спутать! – доспехах.
Но Миронег чувствовал, что выплеск колдовской энергии исходил не от араба. За алтарем, скрытый дымом от ароматических курений и полумраком, стоял изуродованный веками идол. И хранильнику казалось, что камень смотрит прямо на него, как живой.
Араб прошел рядом с Кириллом, и священник почувствовал, как сильно пахнет от того дымом костра и еще чем-то сладковатым.
Этот запах почувствовал и Миронег, невольно придержав дыхание. Хранильнику приходилось вдыхать его, и каждый раз с невольной брезгливостью, постыдной, но почти неминуемой для лекаря.
Запах тления. Сладкий запах смерти.
Араб дошел до алтаря. На залитую кровью поверхность он положил свернутый в трубку листок, хранимый раньше на груди под халатом. Жрецы и служители расступились, словно ждали чего-то подобного.