– Благодарю вас. – Цетлин занял предложенное ему место и, обернувшись, удивленно посмотрел на Сейта, который остался стоять позади него.
Генеральный инспектор не предложил Сейту присесть. Казалось, он вообще не замечал присутствия младшего инспектора.
– Первое, – медленно произнес Барцис, глядя на Цетлина, – от имени Департамента контроля за временем я приношу вам извинения за то, что вы были втянуты в эту историю. Второе: я приношу вам извинения за ошибки в работе наших сотрудников. Сейчас я объясню, в чем дело. Когда наши реставраторы, такая же активная молодежь, как вы, работали в XX веке, затирая следы, оставленные младшим инспектором Сейтом, они, проявив чрезмерное усердие, убрали заодно и всю информацию, имеющую отношение к вашей личности. То есть человек по имени Михаил Цетлин как будто никогда и не жил в XX веке. Особенность перемещения во времени состоит в том, что мы не движемся по стреле времени в ту или иную сторону, а перепрыгиваем с одного витка временной спирали на другой. Вы покинули свое время в 1991 году. Сегодня мы имеем реальную возможность вернуть вас только в 1993-й. И при этом вы окажетесь примерно в той же ситуации, что и инспектор Сейт, когда он попал в ваше время – человек без прошлого. Поскольку вина за все случившееся лежит на Департаменте, мы предлагаем вам самому сделать выбор: вернуться в свое время или остаться у нас. В случае, если вы решите остаться, мы гарантируем вам все права гражданина. Если же вы пожелаете вернуться, мы постараемся создать для вас новую биографию.
Услышав такое, Цетлин почувствовал себя весьма неуверенно. Ему предлагали сделать выбор, от которого зависела вся его дальнейшая жизнь. Одно он понял сразу: если ему предлагают остаться в будущем, значит, в своем времени он не оставил никакого заметного следа. Как художник Михаил Цетлин не состоялся. Что, впрочем, легко можно было объяснить не отсутствием у него таланта как такового, а неблагоприятной для любого художника ситуацией, складывавшейся в России на исходе второго тысячелетия.
– Прежде чем дать ответ, я должен все как следует обдумать, – сказал Цетлин внезапно севшим голосом.
Генеральный инспектор слегка наклонил голову.
– Правильно. Подумайте, вас никто не торопит. – Барцис сделал паузу, начертив пальцем на столе длинную дугообразную линию. – Теперь, когда официальная часть нашей беседы окончена, от себя лично хочу сказать, что, будь на то моя воля, я велел бы вас примерно высечь, господин Цетлин, чтобы другим неповадно было.
Не зная, что сказать, Цетлин только удивленно вскинул брови.