– Паук, – говорит Тайлер, – может отложить яички тебе под кожу, а затем его личинки начнут прогрызать ходы. Вот ведь какие несчастья приключаются с некоторыми.
После этих слов мой цыпленок с миндалем с теплой, густой подливкой становится на вкус таким, словно его сделали из куска ляжки матери Марлы.
* * *
И тут, стоя на кухне с Марлой, я понял, что сделал Тайлер.
ВСЯ ПОКРЫЛАСЬ МОРЩИНАМИ
И я понял, зачем он послал конфеты матери Марлы.
СРОЧНО НУЖНА ТВОЯ ПОМОЩЬ
Я говорю, Марла, ты же не хочешь заглянуть в морозилку.
Марла переспрашивает: «Что?»
* * *
– Мы же не едим красного мяса, – объясняет мне Тайлер, пока мы сидим в «импале», – а из куриного жира можно сделать только жидкое мыло.
– Мы разбогатеем на этой штуке, – говорит Тайлер, – мы заплатим за квартиру.
Ты должен сказать Марле, говорю я, а не то она думает, что я это сделал.
– Омыление жира, – говорит Тайлер, – это химическая реакция, при помощи которой получается качественное мыло. Ни куриный, ни другой жир с высоким содержанием солей здесь не годится.
– Послушай, – говорит Тайлер, – у нас – большой заказ. Поэтому надо послать мамаше Марлы побольше шоколада, а еще – фруктовые кексы.
Но, думаю я, теперь из этого ничего не выйдет.
* * *
Короче говоря, Марла заглянула в морозилку. Ну, не сразу, сначала произошла небольшая возня. Я попытался помешать ей, и она уронила мешок на пол, и он лопнул, и мы оба поскользнулись на этой жирной белой гадости, и нас чуть не стошнило. Я схватил Марлу сзади за талию, ее густые черные волосы лезли мне в глаза, я прижимал ее руки и говорил, что это сделал не я. Это не я сделал.
Не я.
– Моя мама! Ты размазал мою маму по линолеуму!
Нам нужно варить мыло, говорю я Марле в затылок. Чтобы выстирать брюки, чтобы заплатить за квартиру и починить газ. Это не я сделал.
Это сделал Тайлер.
Марла кричит:
– Что ты такое несешь! – и вырывается, оставив у меня в руках свою юбку.
– Я пытаюсь подняться со скользкого пола, сжимая в руке цветастую индийскую юбку Марлы, а Марла в одних колготках и блузке в деревенском стиле, в туфлях на высоких каблуках открывает морозилку и обнаруживает исчезновение коллагенового фонда.
В морозилке ничего нет, кроме двух старых батареек от фонарика.
– Где она?
Я отползаю назад: мои ноги и руки разъезжаются на скользком линолеуме, а моя задница чертит на грязном полу чистую полосу, уходящую прочь от Марлы и холодильника. Я закрываю глаза юбкой, чтобы не видеть лица Марлы, когда я скажу ей правду.
Правду.
Мы сварили из нее мыло. Из Марлиной мамы. Мыло.
– Мыло?
Мыло. Варишь жир. Добавляешь щелочь. Получаешь мыло.