Он удивленно посмотрел на нее, и его густые сросшиеся брови поднялись еще выше.
— Я всегда хожу с тобой, — ответил он.
— Нет, — усмехнулась Бася. — Сегодня я никуда больше не пойду. Я не пойду туда, где должна была быть сегодня. Понимаешь?
Он молчал.
Она повела Рувку за руку. Она шла впереди, а он чуть сзади. Он не видел дороги, не знал, куда идет. Он смотрел на Басю и, казалось, впервые так близко видел ее ноги, пружинящие при каждом шаге, ее шею, высокую и теплую, зеленые блестящие глаза и алые, ярко-красные губы. Бася то и дело оборачивалась, и он думал, что хорошо бы купить какую-нибудь дорогую, сверкающую, искрящуюся брошь и приколоть ей на грудь вместо этого привычного украшения- желтой звездочки.
— Идем быстрей, — сказала Бася. — Еще увидит кто-нибудь.
— Пусть видят, — ответил он. — Чего ты боишься?
— Я не боюсь, — усмехнулась Бася. — Чего мне бояться. Может, ты не хочешь идти со мной? Я уже старуха, а ты еще так молод.
— Тебе двадцать, — ответил он.
— Нет, нет! Мне уже тридцать, а может, и все тридцать пять. Ты не знал, что я такая старая?
— Все равно тебе только двадцать. Не важно. Все равно двадцать. Она опять усмехнулась и сверкнула своими кошачьими глазами.
— Я тебе нравлюсь? — спросила она.
— Да. Очень, — ответил Рувка.
— Уже близко, — сказала Бася. — Ты знаешь этот дом?
— Нет, не знаю.
— Там, внизу, есть уголок. Там никто еще не был. Иногда я там сижу. Когда мне хочется побыть одной, я прихожу сюда.
Они спустились по кривым ступенькам, толкнули скрипучую дверь.
— Не запнись, — сказала Бася, — и не отпускай мою руку.
Рувка молчал.
— Там, в углу, под окошком, видишь? Там скамейка. Моя скамейка. Проходи, садись.
Они молча сидели рядом.
— Тебе нравится здесь?
— Очень нравится.
— Я же говорю, что здесь никто еще не был.
— Я знаю, — ответил он. — Ты думаешь, я не знаю?
— Правда? — сказала она. — Так что же ты сидишь?
— Не знаю.
— Ты любишь меня, Рувка?
— Люблю.
— Дотронься до меня. Почему ты боишься ко мне притронуться?
Она прижалась к нему, и он неловко обнял ее плечи. Он чувствовал ее теплую шею и боялся шевельнуться. Осторожно потрогал звездочку — украшение и хотел сорвать ее, чтобы приколоть на этом месте брошь, которой не было. Она сама повернулась, крепко обвила руками шею Рувки и поцеловала его в губы. Он чувствовал сладость ее губ и смотрел в ее зеленые глаза, блестящие, как у кошки.
— Обними меня крепче, — сказала она.
— Не хочу, — ответил он и убрал руку.
— Ты не любишь меня?
— Люблю.
— Так что же?..
— Не надо, — проговорил он.
— Не надо?!
— Нет, не надо.
— Но больше я тебе ничего не могу дать. Больше у меня ничего нет, сказала Бася.