Ну, какие могут быть мотивы?!
Никаких мотивов не может быть.
Хохлов закурил в надежде, что вместе с сигаретой в голову придут умные мысли.
Мысли не пришли.
Он просто лежал, курил и ни о чем не думал.
Потом он стал думать про Кузю, про то, какой тот был нескладный человек – во всем нескладный!.. Он никогда не умел жить, боялся всего на свете – начальства, гаишников, больших собак, здоровых мужиков! До такой степени боялся, что в своей общежитской комнате держал под рукой топорик – отбиваться от тех, кто станет на него покушаться! Кто именно мог на него покуситься, на его убогий, нищенский, серый скарб, он не знал, но топорик всегда держал.
И Катька-зараза его бросила!.. А Кузя даже с ребенком не смог сохранить хорошие отношения, хотя поначалу Катька все таскала к нему в общежитие мальчонку, чтобы тот погулял с папочкой, да и после никогда не препятствовала их встречам! А Кузя только рассказывал всем, как ему повезло, что Катька не знает истинных размеров его зарплаты, не знает, что он еще и «сверху» получает, и таким образом набегает долларов четыреста, а Катька думает, что у него, как у всех, – четыре пятьсот в рублях, и до смерти рада, когда он ей дает алиментную тысчонку!
И вот его убили.
Когда позвонила Ольга Пилюгина, Хохлов сидел в дежурной части на единственном стуле с ободранной спинкой и ждал, когда до него дойдет очередь. Фанерная дверь сильно хлопала, когда в нее вваливался народ в милицейских ватниках и гаишных куртках, и ледяной воздух обдавал Хохлова с головы до ног. За стеклом хрипела рация, за прутьями «обезьянника» маячили фигуры – они стояли у решетки, держась за нее смуглыми немытыми руками, и их влажные черные глаза были печальны, словно у инопланетян, недоумевающих, как они оказались на этой планете. На плиточном полу стояла лужа от растаявшего снега, и все проходящие расплескивали грязную воду, а пересесть было некуда. В этот момент позвонила Ольга и сказала, что Кузя… убит.
Хохлов стал переспрашивать, дуть в трубку, кричать, чтобы повторила, потому что он ничего не понял, а когда понял, то не поверил!.. Ольга повторила и еще сказала, что убили его ночью и недалеко от их подъезда.
– Но его же Димон провожал, – растерянно сказал Хохлов. – И у вас двор охраняется!
– Вот именно, – проскрипела Ольга и повесила трубку.
С тех пор, с самого утра, он так и не мог с ней связаться – на звонки она не отвечала.
По сравнению со смертью Кузи пропажа денег уже казалась делом второстепенным и неважным, хотя Хохлов понимал, что деньги придется искать самому. Побывав в дежурной части, он проникся сочувствием к людям в ватниках, с желтыми от усталости лицами. Они входили и выходили, топали ногами, обивая снег с ботинок, поднимались на второй этаж или оставались на первом покурить и снова уходили. Ему даже как-то совестно было думать, что его сто тысяч долларов должны искать они. Дались им его сто тысяч!..