— Ты можешь мне объяснить, почему ты приехал в Израиль? — спросил Гурвич.
— Ты решил меня допросить?
— Нет. Ты же знаешь, как к тебе относятся в Израиле. Если ты захочешь уйти, ты можешь встать и уйти. Если захочешь уехать, ты можешь улететь прямо сегодня. Три года назад ты помог нам нейтрализовать «Мула». Мы помним об этом.
— Как трогательно. Я сейчас заплачу от умиления. Кстати, где сейчас Алиса?
— В Канаде. Работает в нашем посольстве.
— Передай ей привет.
— Обязательно. Так зачем ты приехал?
— Чтобы поговорить с Бутцманом. По-моему, это и так ясно.
— Что тебя интересует? Может, мы сможем тебе помочь? Мы все-таки твои должники, и мне не хотелось, чтобы ты считал нас неблагодарными.
— Прямо Робин Гуды, а не сборище шпионов и убийц.
— Хватит, — поморщился Павел. — У нас, между прочим, государственная организация.
— Знаю я вашу организацию. Много раз сталкивался. И помню, как вы «отличились» в Вене, в девяносто первом.
— У каждого своя работа, — резонно заметил Гурвич. — Ты прекрасно знаешь, что наша задача — обеспечить безопасность нашей страны и наших людей.
— В таком случае могу тебя сразу успокоить. Бутцман не имеет отношения к безопасности вашей страны. Хотя подожди, — вдруг сказал Дронго, — вы ведь выставили такую охрану. Как это я сразу не понял. Он ваш информатор. Работа в строительной компании только прикрытие? Верно?
— Ты же знаешь, что я тебе ничего не отвечу. Бутцман работает в строительной компании. Из Москвы нам сообщили, что ты прилетишь сюда для разговора с ним. Мы решили обеспечить вашу безопасность. Вот и все. И ничего больше не спрашивай про Бутцмана.
— Он мне понравился, — вздохнул Дронго. — Надеюсь, он поправится. У него нет озлобления, нет комплексов, которые бывают у неудачников. После того, как рухнула его страна, после того, как он потерял работу, он сумел найти себя в этом мире. По-моему, это совсем неплохо.
— У него мать — еврейка, — заметил Гурвич, — и поэтому у него всегда были две родины…
— Знаю. Сейчас начнешь рассказывать, что по вашим законам он еврей и его любимая страна Израиль. Между прочим, мне сказали, что в Нью-Йорке евреев живет больше, чем в Израиле. Надеюсь, у них тоже развито чувство родины. Только Бутцман жил и работал в ГДР. И надеялся всегда там жить. А сюда он приехал только потому, что в той стране ему уже не было места.
— Тебе нравится разговаривать со мной в таком тоне? Кстати, хочешь кофе?
— Не хочу. Ты уже забыл, Павел, я никогда не пью кофе. Только чай. А тему мы можем переменить. Только от этого Бутцману не станет легче. Кто-то в него стрелял, а вы со всеми вашими агентами и секретами не смогли его защитить.