Мы в ужасе смотрели друг на друга. И хотя не обмолвились ни словом, но оба подумали о Гарри Фаррингдоне.
— Мы ничем не можем ей помочь, — сказал Дэвид. — Нужно позвать врача и найти повозку.
— О, какая трагедия! Бедная Эви… бедная миссис Трент… и Долли.
Мы вернулись, убитые горем.
Это было ужасно. Несчастье потрясло всех. Она была такой милой, приятной девушкой, такой симпатичной. Ужасно сознавать, что она мертва. Я вспомнила, как она улыбалась Гарри Фаррингдону.
Она действительно любила его. Сообщение о помолвке поразило ее. Мэри Ли, наверное, говорила о ней со слугами в Эверсли, а те передали новость в Грассленд.
Что за жестокая судьба! Она, несомненно, любила его. И когда состоялась помолвка с другой, жизнь стала невыносима для нее.
Я подумала, что сейчас творится в Грассленде. Я не знала, идти туда или нет. Эви встретила Гарри Фаррингдона в нашем доме. Это не моя вина, но миссис Трент будет во всем винить нас. Наверное, даже проклинать.
Вскоре пришло потрясающее известие.
Эви Мэйфер была беременна уже три месяца.
Это было хуже всего. Бедная девочка! Почему она ничего не сказала? Мама сделала бы все, чтобы помочь ей, да и я тоже. Дэвид, конечно же, мог помочь… даже Дикон. Он всегда терпимо относился к таким вещам.
Но она хранила эту тайну в себе. Могу представить, какое ужасное впечатление это произвело в доме.
* * *
Люди говорили об этом шепотом. Я была уверена, что в комнатах для слуг ни о чем другом не говорили.
Я чувствовала, что должна навестить миссис Трент, поскольку между нами установились особые отношения после того, как она сказала мне, что Эви связана с нашей семьей, поскольку Ричард Мэйфер был сыном Дикона.
Вся дрожа, я отправилась на это свидание.
Я не сказала Дэвиду и маме, куда иду, потому что чувствовала — они начнут меня отговаривать. Может быть, это было и лучше, ведь я не была уверена в гостеприимном приеме.
Все шторы на окнах были опущены. Дверь мне открыла служанка и провела в небольшую комнату, ведущую в зал. Она сказала, что доложит миссис Трент обо мне.
Через некоторое время вышла Долли. Ее лицо было омрачено печалью.
— О, Долли, — сказала я, — мне так жаль! Мое сердце разрывается от горя.
Ее губы дрогнули:
— Она ушла. Наша Эви… ушла навсегда. Я никогда не увижу ее.
— О, Долли! — Я заплакала вместе с ней.
— Зачем… — сказала Долли. — С ней было так хорошо.
— Мы бы позаботились о ней.
— Я бы позаботилась о ней… и о малыше. Я кивнула:
— Как это восприняла бабушка?
— Она не ест и не спит. Она все время думает об Эви.
— Понимаю. Я бы хотела увидеть ее. Да и мама тоже. Но мы не уверены, захочет ли она принять нас… сейчас.