– Что вы собираетесь делать? – воскликнул Сикис. – Любая попытка убить меня…
– Боже упаси, – ответил Цицерон. – Если мы убьем вас, даже если предположить, что это вообще возможно, инженеры просто воссоздадут вас снова.
– Они выручат меня. Я предупреждаю вас, Цицерон, освободите меня сейчас же, немедленно, или это кончится для вас очень плохо.
– Боюсь, вам придется пройти туда, куда мы укажем, – сказал Цицерон. – В случае отказа применим силу.
– Куда вы хотите отправить меня?
– Увидите. Михаил, покажите ему дорогу.
Дверь снова открылась, вошел Михаил Бакунин. Он ухмыльнулся, как способен лишь анархист, оказавшийся свидетелем падения напыщенной автократии.
– Сюда, мой повелитель.
Он пересек комнату и, наобум приложив к стене карту личного доступа, дождался, пока откроется проход. За ним виднелся длинный винтовой коридор, который уходил вниз, в бесконечную глубину.
– Куда он ведет? – спросил Сикис. – Я не пойду туда!
– Пойдете, – сказал Цицерон. – Мы установили на другом конце телефон. Позвоните, если решите сотрудничать с нами.
– Я лучше займусь обдумыванием пыток, которым вас подвергнут, – ответил Сикис.
Те двое, что держали его за руки, обменялись взглядами и посмотрели на Цицерона. Цицерон кивнул. Сикис почувствовал сильный толчок, на мгновение задержался на краю прохода, а потом проскочил в спиральный коридор. До них еще долго доносились его крики.
– Вы уверены, что он не пострадает? – спросил Макиавелли.
– Какой вы мягкосердечный! – усмехнулся Бакунин.
– Он нужен нам живым.
– Не волнуйтесь. Двойники не умирают, пока вилка воткнута в розетку. Зато их можно упрятать подальше.
Для двойника падение не столько опасно, сколько неприятно; его стоит опасаться не больше, чем лающей собаки, которая, как известно, никогда не кусается. И все же Сикис пришел в ужас, с ускорением проносясь по извилистому, идущему по спирали вниз металлическому цилиндру. Как будто он двигался внутри кишок какого-то невероятного металлического чудовища. И сверхъестественный свет внутри цилиндра ничуть не облегчал его положения. Пытаясь задержать падение, Сикис раскинул руки, прижимая их к внутренней поверхности трубы. В результате он ободрал себе ладони, но новая кожа появлялась прямо у него на глазах.
Потом падение закончилось, и, приземлившись легко, точно осенняя паутина, на грязный бетонный пол, он оказался в комнате, больше всего похожей на тюремную камеру. Ее освещал сумеречный свет, который проходил сквозь забранное решеткой, глубоко утопленное в стену окно над головой. Несмотря на не слишком острое обоняние двойника, в лицо Сикису ударила вонь немытых тел, пропитавшая камеру. Усилению вони к тому же способствовала большая печь, видневшаяся через небольшое зарешеченное оконце в двери. От печи распространялись жар и смрад.