Скупив полмагазина, мы попросили отнести все это в машину, а сами направились в салон красоты, гулко стуча по тротуару новыми каблуками. На нас все смотрели. Привыкшая к такому вниманию Божена, чувствовала себя в полном порядке, а я немного страдала с непривычки.
В салоне красоты проторчали часа три и когда, наконец, увидели, что из нас сотворили профессионалы, то пришли к единому мнению: Париж дрогнет и развалится у наших ног.
Все дела передали, но заканчивать праздник не хотелось, решили зайти в ресторан.
Первый бокал шампанского выпили за Текину, а немного подумав и второй тоже, а заодно и третий.
– Когда летим? – спросила Божена, осторожно пробуя непонятное блюдо, заказанное из-за красивого названия.
– Куда?
– В Париж. Ты что забыла все на радостях?
– Нет, о Париже я еще помню. А как же Марк?
– Он уехал только вчера и неизвестно когда вернется, но ты же понимаешь, что Франция ждать не может. Оставим Марку записку, а потом позвоним ему из Парижа.
– Позвоним из Парижа! – простонала я. – Как чудесно звучит!
Как следует отметив радостные события, поехали в кассы. Божена все время волновалась, что садится за руль в изрядном подпитии и предлагала нанять лимузин с шофером, но все же обошлись своими силами. По дороге нас никто не остановил, зачем же останавливать таких уважаемых дам в таких шляпах?.. В общем, билеты в Париж взяли на следующий вечер.
Дома мы долго рассматривали портреты из подвала. Несомненно, на современном полотне изображался Александр собственной персоной.
– Красивый, сволочь.
– Божена, ну откуда ты знаешь, сволочь он или нет?
– Конечно, сволочь. Только посмотри, какие у него холодные, циничные глаза, такие глаза могут быть только у мерзавца.
– Но это всего-навсего портрет, может на самом деле он хороший человек.
– Плохой, – стояла на своём Божена, и я решила не спорить.
– Слушай, – сказала я, – а хватит ли нам денег? Может еще камней продать?
С ума сойти, давно ли я клянчила у Марка пятьдесят тысяч? А теперь я сомневаюсь, хватит ли нам полумиллиона!
– Ты что? – вытаращила на меня глаза Божена. – Да мы за год не потратим такую уйму деньжищ, даже если будем жить на все сто. Даже если очень постараемся.
– Потратим, – успокоила я, – особо и стараться не придется.
Все драгоценности сложили обратно в шкатулку, отволокли в подвал и спрятали лучше прежнего.
До ночи паковали вещи. Оказалось, что мы набрали столько тряпок, что увезти все в Париж не под силу даже Боингу 747. Затем сняли со стены картину «Леди Лаура» и, тщательно упаковав ее, положили в багаж. И тут я вспомнила, что забыла позвонить Роману с Жанной и договориться о Фредерике, надо же было на кого-то оставить песика. Несмотря на глухую ночь, позвонить я все-таки решилась. Удивительно, но они согласились и даже пожелали мне счастливого пути в Париж, в то время как я пожелала бы ночному звонарю счастливого пути немного в другую сторону.