Рене хмуро оглядел бушующее море и вдруг приказал бросить якорь. Боцман при всей своей невозмутимости не мог скрыть удивления — под ними наверняка лежала бездна темной воды, — но приказ выполнил. Каково же было удивление морского волка, когда якорь достиг дна. Теперь, когда к усилиям Залиэли добавилась крепость цепи, выкованной подгорными кузнецами, «Созвездие» остановился и даже немного подался назад, подальше от неведомой опасности.
Аррой прекрасно понимал, что эта передышка ненадолго, но это была передышка, особенно для Залиэли, которая, вскинув руки над головой, удерживала корабль на месте. Спрашивать о том, не пора ли наносить пресловутый удар, император не стал. Если сможет — она сделает все как надо. Это ее битва, его же дело по возможности облегчить ее нелегкий труд, управляясь с кораблем, что он и делал. Попытки помочь эльфийке магией он сразу же оставил — слишком неравны были силы, к тому же это потребовало бы от него полного сосредоточения, а ему приходилось следить и за морем, и за командой. Разумеется, он ни на мгновение не забывал ни о странном месте, куда буря толкала корабль, ни о Залиэли. Зато для всего остального места просто не оставалось. Рене освободил свой мозг от любви, от памяти, от надежды — от всего, что отвлекает от борьбы. Пока они держались, и это было хорошо, а потом случились две вещи одновременно. Он словно бы ощутил чужой ужас и решимость. Казалось, его самого захватило и повлекло куда-то, где нет ничего, или, вернее, есть НЕЧТО, абсолютно чуждое тому, что составляло смысл жизни адмирала. Это ощущение исчезло так же стремительно, как и накатило, и одновременно в глазах Залиэли сверкнуло торжество и на лице ее отразилось немыслимое облегчение. Нет, эльфийка по-прежнему сражалась с ветром и морем, ни на мгновение не ослабляя магическую защиту корабля, но это была совсем другая женщина — не настороженная, ожидающая, надеющаяся на лучшее, но готовая и к худшему. Лицо Лебединой королевы напоминало сейчас лицо воина, только что осознавшего, что битва выиграна. Пусть сеча еще продолжается, пусть он сам еще сотню раз может сложить голову, но он знает, что все было не зря, что если он и не увидит победы, она неизбежна, и это самое главное.
Адмирал никак не связал внезапную пустоту в собственном сердце с торжеством Залиэли. Не успел. Ветер неожиданно стих, и волнение улеглось, хотя этого и не могло быть. Впрочем, если буря была не простой, а магической, в чем Рене и не сомневался, и если удар, нанесенный матерью Эмзара, достиг своей малопонятной цели, могло случиться и не такое.