— Тогда обвинят Анвера-муэллима в убийстве своего двоюродного брата, — спокойно произнес Дронго.
— Что вы такое говорите? — запричитала кухарка. — При чем тут несчастный Анвер-муэллим. Он такой хороший человек! Немного деньги любит, но для мужчины это не такой страшный грех. Зато семью содержит, жену и двоих мальчиков. И другому мальчику помогает от первой жены.
— Кроме него, на даче не было других мужчин, — пояснил Дронго. — Охранники сидели в своей комнате и следили за подъезжающими машинами. Вчера Анвер-муэллим вернулся домой днем и был единственным мужчиной на дачах в момент убийства.
— Нет, не единственным, — возразила Мина-ханум, — еще водовоз приезжал. И водитель Рагима Самедова, его зовут Бахрам.
— Когда приезжал Бахрам?
— Днем. Вместе со своим хозяином. Они приехали и сразу уехали. Я видела, как они уезжали.
— Анвер-муэллим был дома?
— Нет, он с ними приехал. Ой, — испугалась кухарка, — он просил меня не говорить про это. Вы никому не рассказывайте.
— Не расскажу, — пообещал Дронго. — Кто еще мог быть на ваших дачах?
— Больше никого, — твердо заявила она. — Здесь больше никого не было.
— Парвиз вчера не ездил на работу, а остался на даче. Вы не знаете, почему он вдруг оказался на соседней даче, а не на той, где он жил со своей матерью?
— Не знаю, — снова помрачнела она, — ничего не знаю. Мать его очень хорошая женщина. И жена прекрасная. Только он вчера не захотел на работу ехать и остался дома.
— И никуда больше не выходил?
— Может, и выходил, — неожиданно сказала она. — Только теперь люди его судить не должны. Он уже поменял этот дом на другой мир, и мы не вправе говорить о нем ничего плохого.
— Теперь давайте начнем снова и по порядку. Я уже объяснил вам, что пострадает Анвер-муэллим, если вы мне не поможете. И потом, подумайте сами, Мина-ханум, разве я стал бы сюда приезжать так поздно вечером, если бы не был другом вашей семьи? Я даже ваш дальний родственник. Можете пройти в гостиную и узнать у самого Анвера, правду я говорю или нет. У меня конкретная задача — помочь этой семье. Все, что вы мне скажете, останется у меня в памяти, и никто об этом не узнает.
— Вы действительно их родственник? — переспросила упрямая кухарка.
— Можете выйти и спросить, — предложил Дронго. — Если бы я был посторонним, я бы постеснялся так поздно приехать и беспокоить хозяев, на которых свалилось такое большое горе. Подумайте сами. Мы говорим уже минут двадцать, а они не заходят к нам на кухню. Значит, они сами разрешили мне поговорить с вами.
Кухарка все еще колебалась.
— Решайтесь, — уговаривал ее Дронго, — я никому не расскажу про ваши слова. Но мне важно знать, что здесь случилось.