— Однако, — добавил он, — теперь вы увидите самое страшное. И самое важное в нашем репортаже. Мы показываем его вам не ради того, чтобы сорвать маски с лица моральных разложенцев. И не для того, чтобы уличить женатого человека в аморальных связях. Мы показываем вам этот репортаж во имя торжества справедливости, во имя торжества закона, — патетически закончил ведущий.
— Много говорит, — посмотрел на часы Любомудров, — можем не успеть.
— Успеем, — вздохнул Дронго, — у нас еще восемь минут.
Он боялся признаться себе, что и его нервы были на пределе. Он переживал не меньше Александра Михайловича. Если задуманный им план сорвется, он не только подведет доверившегося ему человека, но и подпишет свой смертный приговор. Ему не простят вызова, который он бросил другой стороне. И они рассчитаются с ним жестоко и быстро.
На экране пошли последние кадры пленки. Появилось плечо убийцы с характерным шрамом на спине.
— Все, — застонал Александр Михайлович, — я погиб. Теперь уже все кончено.
Девушка подошла к окну, открыла занавес. Солнце осветило ее тело и кровать, на которой она лежала. Неизвестный убийца поднял руку. Раздалось два выстрела. Девушка упала на пол. Убийца поднял руку, и третий выстрел заставил уже умирающую жертву дернуться еще раз.
— Господи, — почти плакал Александр Михайлович.
Показ был закончен. До назначенного времени оставалось четыре с половиной минуты. На экране снова появился ведущий.
— Мы обвиняем, — торжественно изрек он, называя имя бизнесмена. Он разошелся окончательно. Он обвинял Александра Михайловича не просто в убийстве. Он поднял его преступление До уровня символа зла в масштабе страны, символа бесчестья, коррупции, моральной нечистоплотности, символа распада, раздавив который страна наконец смогла бы вырваться из беды.
До назначенного времени оставалось чуть меньше трех минут. Александр Михайлович взял таблетку валидола, предложенную ему в очередной раз адвокатом, и механически проглотил ее, запивая водой. После чего снова уставился на экран телевизора. И тут резко зазвонил телефон. Александр Михайлович повернул голову. У него не было сил даже подняться. Федосеев встал и взял мобильный телефон. Понимая состояние своего патрона, он решил сам отвечать на звонки.
— Слушаю вас, — сказал генерал.
— Где Александр Михайлович? — раздался, разъяренный голос. Федосеев хорошо знал, кому именно принадлежит этот высокий с хрипотцой голос. Говорил первый заместитель премьер-министра.
— Его нет, — быстро нашелся генерал.
— Передайте ему… — задыхаясь от бешенства, начал вице-премьер, но Савва Афанасьевич невежливо перебил его: