— Вот это немного лучше!
— Это еще не все: в форте чувствуется недостаток как в провианте, так и в боевых припасах; между прочим, порох попорчен, самое оружие тоже в довольно плохом состоянии; кроме того, что бы они ни говорили, а эти герои боятся нашего появления
— Так что? — сказал капитан.
— Так что я убежден, что если напасть на них быстро и в особенности с сильным отрядом, они не устоят против натиска наших войск и будут разбиты
— Браво! — вскричал капитан. — Я и сам думаю точно так же Мы отправляемся сегодня же вечером! Жан-Поль, когда вы закончите с комендантом, будьте настолько добры дойти до моей комнаты, мне хочется с вами поговорить.
— Сейчас, если хотите; мне больше нечего говорить и, если только господин комендант во мне не нуждается.
— Нисколько, вы совершенно свободны. Итак, до вечера, господа Затем г де Контркер проводил своих посетителей до дверей кабинета.
Жан-Поль последовал за капитаном.
У двери своей комнаты граф де Виллье застал Золотую Ветвь, которому отдал приказание никого к себе не впускать; потом, затворив дверь и предложив стул Изгнаннику, он тотчас же вступил с ним в разговор, как человек, который спешит покончить с делом, гнетущим ему сердце
— Милостивый государь, — сказал он Изгнаннику, — я не знаю кто вы такой, но я этого у вас и не спрашиваю, это меня даже почти и не интересует. Но с тех пор, как случай свел нас друг с другом, вы всегда являлись ко мне на помощь и при этом проявляли такую преданность, которой я с вашей стороны ничем не заслуживаю и которую не знаю, чему и приписать.
— Виноват, капитан, восстановите, пожалуйста, факты Мы в первый раз встретились с вами в ту минуту, когда вы спасли мне жизнь.
— Согласен, — сказал капитан, улыбаясь, — но так как вы с тех пор успели оказать мне такую же услугу, значит, мы с вами квиты.
— Может быть… Продолжайте.
— У меня есть к вам просьба, от которой зависит счастье моей жизни. Я честно иду к цели: я люблю вашу дочь!
— Я это знаю, — отвечал Изгнанник совершенно серьезно, — она мне это говорила. Впрочем, я это заметил и сам.
— Ни в ее, ни в мои интересы не входило хранить от вас в тайне эту любовь; она скромна и совершенно искренна. Я происхожу из старинной и почетной семьи.
— Я знаю вашу семью. Да, я ее знаю, — добавил Изгнанник, вздыхая.
— Как?! — вскричал удивленный граф.
— Как и все, — поспешил ответить отец Анжелы с деланым равнодушием.
— Я прошу у вас руки вашей дочери.
— А вы знаете, какое мне здесь дали прозвище?
— Мне до этого нет дела. Вы человек сердечный, прямой и честный; г. де Контркер питает к вам большое уважение. Если вы и совершили какой-нибудь проступок-это касается только одного вас… Если с вами случилось какое-нибудь несчастье, я могу только вас жалеть. Мы не в Европе. Здесь человека уважают только за то, каков он есть на самом деле. Ваша дочь ангел, я люблю ее и прошу у вас ее руки.