Человек пересек лужайку. Казалось, что внимание его привлекла великолепная клумба, на которой густыми рядами цвели какие- то яркокрасные цветы в горшках и ранние хризантемы. В его манере держаться отсутствовала скованность. На лице, обращенном к цветам, не отражалось никаких эмоций. Однако в мозгу одна за другой лихорадочно проносились мысли. Уже трижды назначалась сегодняшняя операция и всякий раз в последний момент откладывалась. Весь ее ход был четко расписан по датам, и дальнейшая отсрочка означала бы отмену всего плана. Он очень бы этому огорчился. Всем своим существом он желал операции успеха, и не по каким- то непонятным ему идейным или политическим соображениям, а просто из профессионального самолюбия. В случае благоприятного исхода предпринимаемая сегодня акция увенчала бы собой беспрецедентную по своей дерзости преступную комбинацию, успех которой сулил ему быстрое продвижение по службе. В то время как провал...
Человек в темных очках поежился, словно подступавший вечер принес с собой минутную прохладу. Но он взял себя в руки и снова, как ни в чем не бывало, принял прежнюю позу. Не позволяя чувствам выйти из- под контроля, он размышлял о том бесспорном факте, что временные рамки, в которых ему приходится действовать, куда жестче, чем сроки, отпущенные на выполнение всей операции, к тому же появились реальные признаки того, что и сегодняшняя акция будет сорвана. События разворачивались уже с получасовым опозданием. Этот Бонд и его товарищ явно не торопились в богатом, аристократическом ресторане. Будет совсем скверно, если они еще просидят над напитками, поглощать которые в этот час такие люди, видимо, считают своим долгом.
Беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что два англичанина, окончив свою бесконечную партию гольфа, направляются теперь к зданию клуба. Человек в темных очках старался не терять их из виду, пока они, беззаботно смеясь, не вошли внутрь. Больше медлить было нельзя. Вот уже около получаса не смотрел он на часы, он я без них знал время с точностью до минуты.
Человек в темных очках прислушался. Было тихо, если не считать доносившихся обрывков разговоров, шума заработавшего на автостоянке мотора и гула реактивного самолета на горизонте. Где- то пробили часы. Незнакомец скупыми жестами изобразил разочарование человека, который не может больше ждать, и легкой походкой направился к выходу. Выйдя на дорогу, он снял очки и аккуратно положил их в карман своего светло- серого костюма. Его водянистые голубые глаза, которые странным образом сочетались с черными как смоль волосами, светились сдержанным азартом снайпера, ощутившего в своих руках оружие.