Это объясняло и солдатскую кашу, и что-то неуловимое, появившееся в манерах КАПО. Пленники получили особый статус. Статус хозяйских.
А вот несчастный краевед ничего такого не получил.
И Иван даже подумал, что о Семене Федоровиче комендант и слыхом не слыхивал.
– Вот приедет, я вам задам! – тряс кулаками старик. – Я всех вас на чистую воду!.. Окопались тут!.. Помню я, помню, все помню!..
Что там помнил старик, было непонятно, но охрана переглянулась. И было нечто в этих взглядах…
– Семен Федорович… – прошептал Иван. – Не надо…
– Надо! – Краевед раскраснелся, принялся размахивать руками, отчего сразу стал похож на разгневанную курицу. – Надо! Этим голопузым давно пора показать их настоящее место! Дорвались! Жируют! Кто они такие, скажите мне? Кто?! Рванина! Разбойники! Всех на чистую воду, всех! И тебя, Василь! И тебя, Жора! И Гришку вашего! Всех подведу под монастырь!.. – Он ткнул худым пальцем в хищно ощерившееся лицо Василя и выкрикнул: – Враги Рейха!
В сарае повисла тишина.
Молчал, тяжело отдуваясь, старичок-интеллигент, молчали КАПО, молчали Иван с Колькой. Удивительная это была тишина, в которой каждый услышал что-то свое.
– А ну, выходь, – хриплым, сдавленным голосом произнес Василь. Дуло добротной, образца 1898 года, немецкой винтовки смотрело точно старику в живот. От этого у краеведа в желудке сделалось пусто и остро сжалось в паху. – Выходь!
– Не имеете права, – испуганно, но твердо ответил Семен Федорович. Он выпрямился, заложил руки за спину и демонстративно отвернулся. – Не имеете права!
– Выходь! – зарычал Василь и двинулся к нему.
Лопухин напрягся, но седоусый Жора передернул затвор и сделал несколько шагов вперед, целясь Ивану точно между глаз. Было видно: этот не промахнется. И рука не дрогнет… Видать, знал краевед что-то про этих ловких мужичков, знал. И разбойничками величал не зря.
– Не имеете права! – испуганно взвизгнул старик, из яростного обличителя мигом превратившись в жалкое существо. – Не имеете права…
Однако на взбесившегося Василя это блеяние не оказало никакого воздействия. Мужик швырнул краеведа к двери, в два шага догнал, пинком вышиб на улицу.
Жора, двигаясь спиной вперед и не спуская с мушки Лопухина, вышел следом.
Двери захлопнулись. В тот же миг Колька вихрем взлетел наверх и высунулся в окошко.
– Повели куда-то!
– Слезай, – устало сказал Иван. – Нечего там смотреть…
Но парнишка не слушал.
– Он отбивается! В морду одному дал! – Колька замолчал, потом добавил, чуть тише: – Бьют. Прикладами…
– Встань! Встань, говорю! – неслось с улицы.
«Хоть бы подальше отвели, – подумал Иван. – Не станут же на виду у всех…»