– Что-нибудь случилось? – спросил Драйвер. – Он атаковал вас?
– Нет, – ответила она.
Он подошел и сел рядом. Вид у него был обеспокоенный и раздраженный, как будто это она была виновата в столь настойчивом ухаживании герцога.
– Почему вы не вернетесь во Флоренцию? Я же предложил отвезти вас. Все это может кончиться крупным скандалом, но ему ведь на все наплевать. Он сущий подонок. Заставляет Франческу каждое воскресенье, когда они здесь, ходить в церковь, а сегодня у него еще хватило наглости остаться и ухаживать за вами, чуть не на глазах у нее.
– Я ему говорила. Но он считает, что ее отсутствие вызовет всеобщее осуждение.
Джон ничего не ответил; он сидел, зажав руки между коленями, и слегка покачивался взад и вперед, хмуро глядя себе под ноги.
– Но ведь вы ее любите? – вдруг вырвалось у нее. Он медленно поднял на нее глаза.
– Она удивительная женщина. А он подонок.
Он снова опустил взгляд. Последовало долгое молчание. На ветке уже не оставалось цветочков.
– Я видела бюсты мальчика и девочки, – сказала Катарина. – Они очень хороши. Он повернулся в ее сторону.
– В них нет ничего хорошего. Это просто халтура, и вы это знаете. А ведь замысел у меня был прекрасный. Детство и невинность, чистейшая невинность, душа без первородного греха, изваянная в чистейшем камне, какой только имеется на свете, – в белом мраморе. Я вынашивал эту идею многие месяцы. И знаете что? Очень трудно изобразить лучшее в человеке, куда легче изобразить похоть и алчность, страх и ненависть. Совсем другое дело – любовь, отвага или чистота... Эти же два бюста – просто халтура. В конце концов они будут установлены в какой-нибудь квартире одним из этих пройдох-декораторов, и на коктейль-приемах люди будут вешать на них свои шляпы.
– Вам не следует топтать себя, – сказала она. – Сандро говорит, что у вас большой талант. – Ей было больно смотреть, как он улыбнулся.
– Он прав, черт побери. У меня и в самом деле очень большой талант. – Он выпрямился и разъединил наконец ладони. Видимо, всячески старался расслабиться. – Я постепенно разочаровываюсь в себе. Но может, у меня все же есть артистический темперамент. Почему вы хотели поговорить со мной?
В первый раз, когда они встретились на Вилле, у нее было чувство, что они могли бы подружиться. Он несчастен, разочарован, делает вещи, которые ему самому не нравятся, терпит типичные муки художника, который еще не нашел себя в искусстве, не осознал своих истинных способностей. Катарина испытывала к нему сочувствие, тем более видя, что он никак не может оградить от унижений любимую женщину.