Расхохотавшись, офицер пошел дальше по берегу, нервно расшвыривая с дороги обломки досок. Ахав тупо смотрел ему вослед. Сердце его бешено билось, в глазах дрожала мгла. Он вспомнил, как несколько дней назад на Один проездом заглянул Сантий Спелл и с любезной улыбкой передал ему привет от Ольмы, которая по его словам хорошо устроилась у графини Панги. Только глаза у чиновника тогда как-то нехорошо блестели. Вот, значит, как дело-то обернулось…
На два дня Ахав заперся в своей хижине, не отзываясь на стук соседней, и по-настоящему запил. «Проклятая судьба! — горько думал он, опорожняя стакан за стаканом. — И сам я словно проклят богом… Все растерял к старости. Жена ушла первой, а за ней и дети, которых я не смог уберечь. Бедный Илия — легко ли ему было умирать от голода и жажды в зловонном чреве секача? А Ольма… девочка моя…Что сделал с тобой этот мерзавец Спелл? До какой же крайности он довел твою нежную, доверчивую душу, раз ты смогла поднять руку на человека… Где ты сейчас, что с тобой? Проклятый Замок, чтобы тебе сгореть в адском огне! Ладно, я все запомню, все…»
Когда пьяный угар прошел, Ахав с удивлением увидел, что он стоит в детской перед стеной, на которой Илия некогда в порыве вдохновения нарисовал Белого кита, плывущего посреди штормового морекосма. В полураскрытой пасти чудовище держало рыбацкое судно со сломанными мачтами. Несколько черных фигурок, растопырив руки, летели в кипящие волны, пытаясь спастись, но судьба их была предрешена…
Ахав издал яростный хрип. Вот кто ответит за всю его погубленную жизнь! Ну конечно, во всем виноват он, морской дьявол, исчадие ада, злой рок всех рыбаков! Если бы не его безграничная жажда крови, то не было бы ни секачей, бродящих словно разбойники вокруг мирных планет, ни рабства, ни даже самого Замка. Верно говорят проповедники: зло в нем одном, в белом призраке смерти, и когда оно будет уничтожено, во всей Вселенной не прольется ни одна детская слезинка!
В бешенстве Ахав огляделся по сторонам в поисках оружия. Внезапно он заметил на тумбочке детский гарпун, который он сам когда-то выстругал для Илии из обломка бушприта.
— Будь ты проклят! — он с силой метнул гарпун в голову исполина.
* * *
…Ахав встряхнул головой, отгоняя воспоминания, и зашагал к шхуне.
Дождавшись прилива, рыбак поднял якорь и отплыл в сторону Некры. Морекосм был на редкость спокойным, за бортом лениво колыхалась мелкая зябь, подернутая рыхлой пленкой тумана. Несколько игривых дельфинов увязались вслед за судном, высоко выпрыгивая над водой, но вскоре поняли, куда идет «Таун-Хо», и стремительно повернули назад, к Замку. Только огромный белый альбатрос время от времени с клекотом проносился над кормой. Небо было чистое, звездное, и лишь на западе радужной кисеей плыли перистые облака. Дул легкий прохладный бриз, в котором улавливалась маслянистая горчинка — это был невидимый след недавно прошедшего возле Одина рыцарского крейсера.