Две в ауте, но атакующая меня стая просто не замечает этого. Да и в самом деле, какая разница, одной белкой больше, одной меньше. Этих тварей здесь сотни, и слава Богу, что меня выбрали своей мишенью лишь два десятка из них.
Их атака похожа на одновременный запуск множества крылатых ракет, что я когда-то видела в каком-то фильме. Белки не прыгают — они взлетают, стартуют, отрываясь от земли, подобно нашим ракетам-перехватчикам. Вот только, перехватчиком сегодня работаю я.
Порог восприятия углублен до предела, все мышцы напряжена, как у удава, изготовившегося для броска. Я растворясь в воздухе, уклоняясь от укусов беснующихся вокруг меня белок. Их зубы лязгают возле самого моего лица, но укусить меня не удается ни разу. Одна белка виснет у меня на ноге, прокусив ботинок и слегка задев ногу — размахиваюсь ногой, одновременно сбивая ударом с разворота атакующую меня белку, и пытаясь стряхнуть ту, что повисла на мне мертвым грузом. Бесполезно — ее челюсти, наверное, удастся разжать теперь только ломом. Бультерьер хренов! Изловчившись я хватаю белку чуть выше задних лап, и резко дергаю, разрывая ее пополам… Голова же твари так и остается висеть у меня на ботинке.
Еще одна вцепляется когтями в мою руку, но, не удержавшись, соскальзывает с нее, оставляя глубокие борозды на коже. Я стряхиваю ее, и впечатываю ногой в снег, одновременно уклоняясь от другой.
Рядом со мной ложится автоматная очередь, распугивая белок, брызжущих в разные стороны от выстрелов. Кажется, они не хуже бегунов ощущают линию ствола, и уходят от огня. Но главное, что они все-таки уходят. Я сворачиваю шею еще одной, отшвыривая еще трепыхающееся тело в сторону, и оборачиваюсь, чтобы поблагодарить моего спасителя, и предупредить, чтобы не вздумал больше палить по мне, когда я ношусь, словно ветер, уворачиваясь от белок — так и убить недолго! Трудно предположить, в какой точке пространства окажется в следующий момент бегун с предельным порогом восприятия…
Передо мной стоит Марат, с окровавленного лица которого полосками свисает содранная кожа. В его руке дымится УЗИ.
— Жива? — спрашивает он.
— Нет. — отвечаю я.
Эзука и Сергея уже внесли в завод и, наверное, волокут сейчас в госпиталь, в жилой бункер. Только бы никакая сволочь не шварканула по ним из миномета… Хотя, мадьяровцам сейчас не до этого — они в панике отступают, теснимые со всех сторон полчищами белок. Немало досталось и нашим парням — они бегут к заводу, гонимые этими проклятыми созданиями, и то и дело кто-то, отставший от остальных, оказывается погребенным под живым черным ковром. Кажется, что само Безмолвие ожило, наказывая людей за затеянную на его просторах кровавую бойню. А может, так оно и есть? Не спроста же Эзук говорил, что слышит голос Безмолвия…