– Она хотела сказать что-то совсем другое, правда, Пуаро?
Он покачал головой, глядя вслед удаляющейся паре.
– Она передумала? – продолжал я.
– Да, mon ami, она передумала.
– Почему?
– Я бы тоже не отказался это знать, – пробурчал он.
– Скажет в другой раз, – обнадежил его я.
– Не уверен. Боюсь, что не сможет…
Мы пообедали в небольшом ресторане неподалеку. Мне не терпелось узнать его мнение о членах семейства Аранделл.
– Итак, Пуаро? – подстегнул его я.
Бросив на меня укоризненный взгляд, Пуаро целиком погрузился в изучение меню. Сделав заказ, он откинулся на спинку кресла, разломал поданную ему булочку и только тогда с чуть насмешливой интонацией повторил:
– Итак, Гастингс?
– Что, по-вашему, они собой представляют, теперь, когда вы их всех повидали?
– Ma foi, компания, достойная внимания. Это дело невероятно интересное. Как говорится, настоящая шкатулка с сюрпризами. Обратите внимание: всякий раз, стоит мне произнести: «Я получил письмо от мисс Аранделл, написанное перед ее кончиной», обнаруживается нечто новенькое. От мисс Лоусон я узнал об украденных деньгах; миссис Таниос тотчас спросила: «Про моего мужа?» При чем тут ее муж? Почему мисс Аранделл должна была написать мне, Эркюлю Пуаро, о докторе Таниосе?
– У этой женщины что-то на уме, – сказал я.
– Да, ей что-то известно. Но что? Мисс Пибоди сказала нам, что Чарлз Аранделл готов был бы убить свою бабушку за два пенса. Мисс Лоусон сказала, что миссис Таниос способна убить любого, на кого укажет ей ее муж. Доктор Таниос сказал, что Чарлз и Тереза насквозь прогнили, намекнул, что их мать была убийцей, и добавил, что Тереза вполне могла бы не задумываясь совершить убийство.
Эти люди недурного мнения друг о друге, а? Доктор Таниос считает или, по крайней мере, говорит, что считает, будто существовало непомерное влияние. Его супруга до его появления такого мнения явно не придерживается. Сначала она не хочет опротестовывать завещания. Потом – на тебе! – оказывается, хочет! Видите, Гастингс, это горшок с кипящей похлебкой, бурлит-бурлит, и время от времени на поверхность всплывает новый важный факт. А самое важное пока еще там – на дне! Но что-то есть! Клянусь честью!
Я был даже потрясен его горячностью.
– Возможно, вы и правы, – помолчав, сказал я, – но все так неопределенно, так туманно.
– Но вы согласны со мной, – что-то тут есть?
– Да, – не очень уверенно согласился я. – Пожалуй, да.
Пуаро подался вперед, буравя меня взглядом.
– Вы изменились, Гастингс. Перестали шутить, перестали подтрунивать над моими «чисто научными», по вашему мнению, изысканиями. Но что же вас убедило? Ведь не мои блистательные аргументы – nоn, се n’est pas sa!