Линн убеждала себя, что приняла решение, но при этом что-то ее удерживало. Она огляделась вокруг и подумала: «Ведь это прощание с привычным миром – со всем, что было прежде…»
Линн не питала иллюзий. Жизнь с Дэвидом подобна игре – авантюре, которая может завершиться удачей или крахом. Он сам предупредил ее по телефону в тот вечер, когда произошло убийство…
А несколько часов назад он сказал ей: «Я собирался уйти из твоей жизни. Конечно, я был дураком – только подумать, что я мог тебя покинуть… Мы поедем в Лондон и поженимся по специальной лицензии – я не намерен дать тебе шанс передумать. Ты пустила здесь корни – они тебя удерживают, но мне придется вырвать тебя с корнями… – Помолчав, Дэвид добавил: – Роули мы сообщим об этом, когда ты уже станешь миссис Дэвид Хантер. Так будет лучше для бедняги».
С этим Линн не была согласна, хотя она не сказала этого Дэвиду. Нет, она должна сама обо всем рассказать Роули.
Гроза только начиналась, когда Линн постучала в дверь «Плакучих ив». Роули открыл ей и удивленно спросил:
– Почему ты не позвонила и не сказала, что придешь? Я мог бы тебя встретить.
– Я хочу поговорить с тобой, Роули.
Он шагнул в сторону, пропуская ее, и последовал за ней на большую кухню. На столе стояли остатки ужина.
– Собираюсь поставить новую плиту, чтобы тебе было легче готовить, – сообщил Роули. – И новую раковину – стальную…
– Не строй планы, – перебила его Линн.
– Ты имеешь в виду, потому, что бедняжку еще не похоронили? Конечно, это выглядит бессердечно. Но Розалин никогда не казалась мне особенно счастливой. Очевидно, она так и не оправилась после воздушного налета. Как бы то ни было, Розалин умерла, да и какое мне до нее дело – вернее, нам с тобой?
Линн собралась с силами:
– Нет, Роули. Больше нет никакого «нам с тобой». Это я и пришла тебе сказать.
Он уставился на нее. Ненавидя себя, Линн решительно проговорила:
– Я выхожу замуж за Дэвида Хантера.
Она сама не знала, чего ожидала – протестов или вспышки гнева, – но, безусловно, не такой реакции.
С минуту Роули молча смотрел на нее, потом подошел к печке, поковырял в ней кочергой и наконец повернулся с рассеянным видом:
– Давай все проясним. Ты выходишь замуж за Дэвида Хантера. Почему?
– Потому что я его люблю.
– Ты любишь меня.
– Нет. Я любила тебя, когда уезжала отсюда. Но это было четыре года назад, и я… я изменилась. Мы оба изменились.
– Ты не права, – спокойно возразил он. – Я не изменился.
– Ну, возможно, изменился не так сильно…
– Я не изменился вовсе. У меня было для этого не так уж много возможностей. Я ведь просто вкалывал здесь целыми днями, а не прыгал с парашютом, не взбирался в темноте на утесы, не хватал людей за горло и не закалывал их под покровом ночи…