— Ты что? — спросила она мягко.
Себастьян глубоко вдохнул, сражаясь со своей животной частью, которая желала ее, не заботясь о правах или законах, с той частью, которая ревела от такой нужды, что это его пугало.
— Ты кажешься очень хорошим человеком, а вас в этом мире так мало, что я хотел бы провести несколько минут с тобой. Может быть часть этой «хорошести» немного сотрется.
Чэннон невольно засмеялась.
— А, — поддразнил он, — так ты все-таки умеешь смеяться.
— Умею.
— Присоединишься ко мне? — спросил он. — На углу есть ресторанчик. Мы можем дойти туда пешком, на глазах у всего мира. Обещаю, я не буду кусаться, пока ты сама не попросишь.
Чэннон слегка нахмурилась из-за него и его странного чувства юмора. Что же в нем было такого, что делала его абсолютно неотразимым? Это было ненормально.
— Я не знаю…
— Слушай, обещаю, что я не псих. Эксцентричный и своеобразный, но не псих.
Но она все еще была неуверенна.
— Готова поспорить, что тюрьмы заполнены мужчинами, которые говорили эти же слова женщинам.
— Я бы никогда не обидел женщину, и, из всех — в последнюю очередь, тебя.
В его голосе была такая искренность, что она поверила ему. То, что она не чувствовала никакого беспокойства, и внутренний голос не говорил ей бежать, убедило ее еще больше. Вместо этого, он притягивал ее, и она чувствовала такую безмятежность рядом с ним, как будто именно там было ее место.
— Прямо по улице?
— Да, — он предложил ей свою руку — Пойдем. Я обещаю держать свои клыки и мысленный контроль при себе.
Чэннон еще никогда в жизни ничего подобного не делала. Она была из тех женщин, что узнают мужчину долгое время, прежде чем решиться хотя бы на свидание. И вот, она натягивает свое пальто и берет его под руку, ощущая мускулы настолько тугие и хорошо сформированные, что это посылает дрожь по ее телу. По ощущению этой руки, она могла сказать, что его модный черный костюм и пальто скрывали потрясающее тело.
— Ты кажешься таким необычным, — произнесла она, выходя с ним из комнаты. — Есть в тебе что-то древнее.
Он открыл стеклянную дверь, ведущую в фойе музея.
— «Древний» — это у тебя рабочее слово.
— И все же, ты очень современен.
— Человек эпохи Возрождения застрявший меж культур.
— Это то, кто ты есть?
Он бросил на нее косой игривый взгляд.
— Честно?
— Да.
— Я убийца драконов.
Она громко рассмеялась. Себастьян усмехнулся.
— Ты снова мне не веришь.
— Скажем так, неудивительно, что ты хотел украсть гобелен. Предполагаю, что заказов на убийство мифических чудовищ немного, особенно в наше время.