Нигель перегнулся через стол и схватил трубку:
– Пат? Это я, Нигель.
Послышался взволнованный, срывающийся голос девушки, она говорила, глотая слезы:
– Нигель! Кажется, я поняла. Я хочу сказать, мне кажется, я знаю, кто его взял… ну, из ящика… понимаешь, только один человек мог…
Она неожиданно умолкла.
– Пат! Алло! Пат, ты слышишь меня? Кто это, Пат?
– Я сейчас не могу говорить. Потом. Ты скоро придешь?
Телефон стоял близко, и констеблю с инспектором было слышно каждое слово. Инспектор кивнул, поймав вопросительный взгляд Нигеля:
– Скажите, что мы едем.
– Мы выезжаем, – сказал Нигель. – Прямо сейчас.
– Ага. Хорошо. Я буду ждать вас в комнате.
– Пока, Пат.
За недолгий путь до Хикори-роуд никто не произнес ни слова. «Неужели наконец дело сдвинулось с мертвой точки? – гадал Шарп. – Интересно, Патрисия Лейн действительно что-то знает или это лишь ее домыслы? Но наверняка она вспомнила что-то очень важное, с ее точки зрения». Он решил, что она звонила из холла и поэтому не могла говорить свободно – вечером там было полно народу.
Нигель открыл дверь своим ключом, и они вошли. Проходя мимо гостиной, Шарп увидел лохматую рыжую голову Леонарда Бейтсона, склонившегося над книгами.
Нигель провел их наверх в комнату Пат. Он постучался и вошел.
– Привет, Пат! Ну вот и мы…
Он вскрикнул протяжно и потрясенно и умолк. Шарп заглянул через его плечо в комнату, и перед его глазами предстала страшная картина… Патрисия Лейн лежала на полу.
Инспектор мягко отстранил Нигеля, подошел к скорчившемуся телу, встал на колени, поднял голову девушки, несколько минут пристально вглядывался в ее лицо, а потом осторожно положил голову на пол. Когда он поднялся с колен, лицо его было мрачным и застывшим.
– Нет! – воскликнул Нигель неестественным, высоким голосом. – Нет! Нет!! Нет!!!
– Увы, мистер Чэпмен. Она мертва.
– Нет! Нет! Только не Пат! Боже мой, Пат, глупышка… От чего она…
– Вот, посмотрите…
Оружие было простым, придуманным впопыхах: мраморное пресс-папье, засунутое в шерстяной носок.
– Удар пришелся по затылку. Такая штука действует безотказно. Не знаю, утешит ли это вас, мистер Чэпмен, но она даже не успела понять, что произошло.
Нигель сел, опираясь дрожащими пальцами о кровать.
– Это мой носок… Она собиралась его заштопать… О господи, она собиралась его заштопать!
Внезапно он разрыдался. Он плакал как ребенок, отчаянно и безутешно.
Шарп продолжал размышлять вслух:
– Она хорошо знала этого человека. Он взял носок и тихонько засунул в него пресс-папье. Вам знакома эта вещь, мистер Чэпмен? – Он отогнул носок и показал пресс-папье Нигелю.