Алене страшно было даже подумать, что эта визитка, случайно попавшая ей в руки, не имеет никакого отношения к тому, кого она ищет. В самом деле, да мало ли членов НиНоЛито прошли в тот день около «Этажей», неведомо, кому из них и по какому поводу взбрело в голову нацарапать на визитке рожицу и издевательское «ха-ха!». Она гнала от себя эти упаднические мысли. Совершенно как Маргарита, «ощутив это предчувствие, она стала его подогревать и растить в своей душе, опасаясь, чтобы оно ее не покинуло». Может, она и не шептала, как Маргарита, торжественно: «Я верую! Я верую! Что-то произойдет!», но все же старалась не думать о неудаче. И даже не позволяла себе озаботиться мыслями на тему: «Что я стану делать, если никого не найду?»
Мысли же, неконструктивные и пессимистичные, чем ближе к вечеру, тем сильней активизировались, совершенно как комары в сырой летний вечер. Отчасти для того, чтобы их разогнать, Алена вышла в морозную тьму пораньше. Пешком до улицы Маршала было далековато, а доехать туда можно было только на седьмой маршрутке или девятом троллейбусе. Однако оба этих вида общественного транспорта ушли прямо из-под носа писательницы Дмитриевой, что было расценено ею как самая дурная примета. До начала мероприятия оставалось полчаса. И все эти полчаса Алена протопталась на остановке. Запросто можно было взять такси, однако, когда она дозрела, вернее, домерзла до этой мысли, кошелька в сумке не оказалось. Мысленным взором Алена увидела его лежащим на тумбочке в прихожей… Прогрессирующий склероз, ну что поделаешь! Пришлось тупо ждать троллейбуса, хорошо, что в кармане шубки оказалось достаточно мелочи. «Девятка» появилась наконец, но тащилась еле-еле, а когда свернула наконец на улицу Маршала, до Алены дошло, что она совершенно не представляет, на какой остановке сходить.
По идее, ночной клуб должен иметь довольно вызывающую вывеску. Она попыталась разглядеть сквозь замороженные окна хоть что-то вызывающее, однако видно не было вообще ничего. Хотела спросить у кондукторши, не знает ли она, где находится ночной клуб, но просто побоялась. Кондукторша была заморенной, очень плохо одетой, с громадными мешками под глазами теткой, с такой откровенной неприязнью оглядевшей Алену в ее смешной пушистой шубке и джинсах, заправленных в высокие сапоги, что нашей писательнице стало не по себе. Если кондукторшу спросить про ночной клуб, это может вызвать взрыв классового протеста, который бог знает в каких инвективных и неформальных выражениях выразится… Лучше не рисковать.
Алена сошла на первой же остановке и отважилась поискать дом номер 15, так сказать, вручную. В смысле, самостоятельно. Однако ни на одном-разъедином доме номеров не обнаружилось. То ли они были истреблены сознательно, то ли их просто забыли приколотить, вернее, привинтить.