– Двадцать два года назад? – удивленно воскликнул Мейсон.
– Именно, – кивнул епископ.
– Но в то время подобных происшествий было немного, – сказал Мейсон, внимательно разглядывая посетителя.
– Совершенно верно. К тому же несчастный случай произошел в одном из отдаленных штатов, где прокурор отличался излишним рвением и усердием.
– Как вас понимать?
– Очень просто: он постарался использовать все возможные статьи, предусмотренные законом.
– Гм, – Мейсон постучал пальцами по столу, – скажите, епископ, а случайно не вы этот обвиняемый?
Удивление, отразившееся на лице священнослужителя, было натуральным.
– Ну что вы! В то время я уже находился в Австралии.
– Двадцать два года назад, – медленно проговорил Мейсон, прищурив глаза. – Это очень долгий срок для самого дотошного прокурора. Более того, прокуроры приходят и уходят, так что, скорее всего, в штате все уже коренным образом изменилось.
– Да-да, – без особой уверенности сказал епископ.
Мейсон продолжал:
– Но раз вы до сих пор озабочены той давней историей, за ней, я полагаю, скрывается нечто большее, чем просто банальный несчастный случай. Либо прокурор оказался излишне придирчивым?
Глаза епископа расширились от удивления:
– Вы очень догадливы, мистер Мейсон!
– Так почему бы вам, мистер Меллори, не рассказать мне все в деталях?
Епископ вновь сделал несколько затяжек, выпустив облачко дыма.
– Вы берете в производство дела, в основе которых лежит непредвиденная случайность?
– Весьма редко.
– Отстаиваете ли вы интересы бедняка против миллионера?
– Я отстаивал бы интересы моего клиента, даже если бы он пошел против самого дьявола, – серьезно сказал Мейсон.
Епископ продолжал курить, задумчиво разглядывая адвоката. Затем, видимо, приняв решение, он взял трубку в руку, кашлянул и произнес:
– Говорит ли вам что-либо имя Ренуолд К. Браунли?
– Я слышал о нем.
– Был ли он когда-либо вашим клиентом?
– Нет.
– Так вот, я бы хотел проконсультироваться с вами по делу против Ренуолда Браунли. Речь идет об огромных деньгах. Миллион долларов, а может, и больше. Если вы выиграете процесс, то получите прекрасный гонорар – двести или триста тысяч. Но должен честно предупредить вас, что дело предстоит нелегкое. Браунли – это еще та птица! Вам надлежит отстаивать честь и достоинство женщины, которую подлым образом оклеветали. Единственный шанс добиться успеха в этом процессе – возможность использовать мои свидетельские показания.
Мейсон насторожился:
– Вот как?
– Вы не то подумали. – Епископ отрицательно качнул головой. – Поймите меня правильно: для себя я ничего не прошу. Мне очень хотелось бы, чтобы восторжествовала справедливость. Если я буду главным свидетелем на процессе, не снизится ли ценность моих показаний, если у членов жюри присяжных сложится впечатление, что я проявляю слишком большой интерес к одной из сторон?