— Ну?
— На полу, среди следов разгрома, валялась моя записка, а рядом с ней один из листов с текстом пьесы.
— Но, Брюс, — пальцы Берил сжали его плечо, — как он мог быть там? Херберт, или Бьюли, не забрал отпечатанные листы, потому что их там не было! Г. М. взял их до того!
— Не все, — возразил Деннис, вспоминая прошлое. — Разве ты не помнишь, Берил? Г. М. говорил нам утром, что уронил один лист на пол. И… погоди, я понял! В комнате был сильный сквозняк, когда Брюс убежал, оставив дверь открытой, а пол усеян бумагами. Когда пришел Херберт и обнаружил ящик пустым, он подумал, что остальные валявшиеся бумаги были письмами. Ты что-то говорил, Брюс?
— Я обнаружил эти два листа лежащими рядом. — Брюс судорожно глотнул. — Для этого не требовалось быть экспертом. Я корпел над пьесой Бьюли, пока не выучил назубок каждый дефект машинки, на которой ее отпечатали: «в» чуть выше строчки, «о», в котором слишком много грязи, и так далее. Поэтому я стоял там и хохотал, как маньяк.
Конечно, я не мог поверить с ходу, что старый Херберт… Но я начал вспоминать все странности его поведения — особенно в отношении Дафни. Я выбежал из отеля и позвонил Г. М. в «Золотой фазан» в Олдбридже. Он велел мне ехать к нему и в присутствии этого парня, Мастерса, рассказал мне всю историю.
От смущения Деннису хотелось отвернуться и даже вовсе убраться отсюда. Брюса Рэнсома одолевали вполне искренние эмоции.
— Полагаю, — снова заговорил Брюс, — в жизни каждого человека бывает время, когда он получает по заслугам. Тогда он видит самого себя и свою душу насквозь. Я никогда не был влюблен в Дафни. Я играл роль. Когда все шоу разлетелось на куски, словно цветочная ваза, после новости, что ее ревнивый отчим — Роджер Бьюли, я почувствовал тошноту. Каждую секунду, пока Г. М. говорил, я думал только о тебе, Берил. О нашем прошлом. О том, что мы чувствовали, что делали и чего не делали. И я знал.
— Пожалуйста, Брюс…
— Я знал, что ты всегда будешь для меня единственной женщиной. Не хочешь сесть ко мне на колени?
Берил посмотрела на него:
— О, Брюс, ты… ты… — Она не договорила, словно не смогла найти худший из всех возможных эпитетов, повернулась к ним спиной и отошла к окну.
— Прости, — пробормотал Брюс.
— Продолжай, — не оборачиваясь, сказала Берил.
— В отельном номере Г. М., Мастерс и я составили план кампании.
— Ты имеешь в виду поимку Джонатана Херберта? — спросил Деннис.
— Да. За несколько часов до того Г. М. в гостиной моего номера — он говорит, что ты был там, — сравнил образец отпечатков пишущей машинки с листами рукописи. Ты рассказал ему, что Херберт находился в гостиной, когда ящик стола был открыт. Именно тогда Г. М. понял, что Херберт — псих, положивший глаз на Дафни. Но что мы могли поделать? Конечно, Г. М. осенило вдохновение насчет песочных ловушек на поле для гольфа. Но это могло быть ошибкой, или же могли потребоваться недели на доказательства. Правда, господин… как его… Читтеринг заподозрил неладное…