Он ослепительно улыбался, а потом, видя, что девушка стоит в нерешительности, зашептал, насколько позволял шум:
– Не нужно грустить, кара. Ты такая замечательная. Никогда не видел таких глаз, как у тебя, даже в Италии. Пойдем ко мне, ей-Богу, не пожалеешь.
Девушка ответила отказом, но как раз в этот момент мимо них на полном ходу, оглушительно стрекоча, промчалась рогатая «хонда», и слова девушки оказались неуслышанными даже ею самой.
Повторить отказ она не успела – итальянец уже увлекал ее в сторону, на пешеходный переход. Она невольно подчинилась, потом хотела вернуться, оглянулась, пары нигде не было, в это время ей показалось, что вот-вот должен зажечься красный свет, и ей ничего уже не оставалось делать, как побежать рядом со смеющимся всеми своими белыми зубами итальянцем.
В этом доме пахло, как во сне.
Тяжелые испанские или португальские гобелены, застилавшие стены, дышали средневековой пылью.
Каменным холодом сияли тяжеленные бюсты великих римлян на бронзовых постаментах, выстроенных вдоль стен широкого коридора, по которому шла Эстер. Римляне смотрели далеко перед собой невыразительными глазами без зрачков, и казалось, будто они вглядываются в мраморную глубь себя.
– Галерея предков, – рокочущим баском пояснил итальянец, идущий рядом с Эстер.
Она недоверчиво покосилась на него, но он только улыбнулся и приложил палец к губам.
Между бронзовыми постаментами высились длинногорлые вазы с сухими цветами на тонких стеблях. Цветы напоминали опахала, которыми египетские рабы обмахивали своих юных фараонов. Они тоже пахли историей.
Эстер уже не могла вспомнить, как оказалась в этом дворце.
Они некоторое время брели по улице, куда-то сворачивали, итальянец о чем-то рассказывал, ни на мгновение не умолкая, а она думала о том, что увидела.
Женщина Берни была воплощенной мечтой. Это для Эстер стало понятно сразу, как только она заметила ее выходящей из-за будки охраны на стройке. С мечтой невозможно тягаться. Она получает с легкостью все, до чего ни дотронется. Она всюду и нигде. Она владеет всем и никому себя не навязывает. Но все тянется к ней и не хочет отпускать.
А потом прямо с улицы они попали во дворец. Хотя, может быть, их туда довезло такси. Эстер этого уже не помнила.
– Сегодня вы будете моей королевой, – сказал итальянец.
Он осторожно взял спутницу под локоть и свернул в боковой проход, занавешенный золотыми струнами.
Струны приятно звенели, когда хозяйская рука отстранила их, приглашая девушку смелее идти дальше.
Из пыльного средневековья они вышли в ликующий под солнцем тропический сад и двинулись по тропинке между раскидистых папоротников и карликовых пальм.