– Что, плохо? – к лавочке подошел пузатый батюшка в черной рясе. – Дай-ка, – он взял у женщины бутылку с водой, плеснул себе в пригоршню, брызнул в лицо юноше и загудел молитву.
Грэм закричал от невыносимой боли, когда вода попала на кожу. Красные следы от капель задымились, на глазах стали вздуваться волдыри. Батюшка озадаченно уставился на это явление. К скамейке стали подтягиваться заинтересованные верующие и служители храма.
– Разойдитесь, вам тут что, цирк передвижной? – появился Артём с бутылкой минеральной воды. – Ё-мое, что вы с ним сделали?
– Он… он брызнул водой ему в лицо, – взволнованно произнес Титрус.
– Зачем? – Артём растолкал любопытных и приобнял Грэма за плечи, стараясь поднять его со скамьи. – Зачем вы, батюшка, кому ни попадя в лица брызгаете?
– Так плохо ж ему было… – в некоторой растерянности произнес батюшка.
– А теперь лучше стало?
Вдвоем с Титрусом они подняли Грэма на ноги и повели к воротам.
Отойдя от церкви на приличное расстояние, Артём снял с себя рубашку и, смачивая ее водой из бутылки, стал осторожно протирать обезображенное лицо Грэма.
– Сейчас все будет хорошо, – повторял он, – все поправим, не волнуйся. Может, надо сделать что-нибудь дьявольское, чтоб ему похорошело?
– Я не знаю… – голос Титруса дрогнул.
– Так, отец, только без истерик, все поправим, не боись. Пойдемте куда-нибудь во дворик, найдем лавочку, посидим немножко. На, глотни водички, эту тебе можно.
* * *
Апрель зашел в спальню и прилег на кровать, вытягиваясь. На душе было пусто, так пусто, что аж звенело. Глядя в потолок, он слушал этот звон и ни о чем не думал.
* * *
Постепенно Грэм стал приходить в себя, дыхание восстановилось, волдыри стали исчезать, кожа разглаживалась.
– Давай еще протрем, – Артём плеснул воды на рубашку. – Глотнешь?
Грэм отрицательно качнул головой.
– Слушай, – Артём потихоньку смачивал его лицо, – а в самом храме тебе плохо не было?
– Сначала нет, – голос Грэма все еще звучал низко, хрипло, – а когда эта женщина попросила меня выйти, горло сдавило, будто кто-то душил.
– Ладно, признаюсь – поход в церковь был слишком новаторской идеей, с этим мы поторопились. – Артем выжал рубашку и с отвращением надел ее, вздрагивая от холодных прикосновений мокрой ткани к телу. – Зато ты услышал колокольный звон. Тебе понравилось?
– Очень. – Грэм посмотрел на него тяжелым взглядом.
– Ну… ладно тебе, кто же мог подумать, что такая петрушка получится. Все, сидим, отдыхаем, не нервничаем, ждем пока лицо придет в норму и едем домой. Возражений нет?
Возражений не было.
* * *
– Надир! – раздался голос Лешки. – Нашу дверь кто-то открывает!