– Так медленно? – усмехнулся Костя. – Так медленно не прыгают. Он взлетел.
– Но… как?
Костя пожал плечами и снова отмотал назад пленку. Человек, запечатленный на ней, снял и повесил на крючок рубашку.
– А это у него что? – Андрей ткнул пальцем в экран.
– Грудь, я так понимаю.
– А почему на ней нет ничего?
– Чего нет?
– У тебя что на груди есть?
– Волосы.
– А еще что?
– Татуировка.
– Майку подними и посмотри на себя! – рассердился Андрей. – А потом сравни!
– Сосков у него нет! – осенило Костю. – Ведь точно нет!
– Вот именно. Слушай, и что мы теперь будем делать с этой записью?
– Не знаю.
– Сотрем?
– Ну, конечно! Как можно стереть такое?
– А что тогда? Кому покажем?
– Пока никому.
Андрей задумался, Костя снова перемотал пленку.
– Давай перепишем пока на отдельную кассету, это сотрем, а потом решим.
Так и поступили.
* * *
Апрель закрыл дверь своей комнаты, постоял, прислушиваясь к голосам, доносившимся с кухни, потом сел на тахту и прикрыл глаза. С улицы доносились звуки: то быстрый стук каблучков, то шарканье шагов, редко проезжали машины. Сквозь опущенные ресницы, Апрель созерцал предметы, нехитрую обстановку комнаты. На первый взгляд, ничего интересного, но это если взглянуть мельком, поверхностно, а если начать всматриваться, то все отчетливее и отчетливее начнут проступать внутренние и внешние связи форм и материй. Как параллели и меридианы их тончайшие грани пересекались в пространстве и… во времени. Апрелю даже показалось, что он ошибся, но нет, время здесь было так же ощутимо и материально, как воздух, которым он дышал, как вода, которую он пил. Пораженный своим открытием, Апрель поднял веки, параллели с меридианы мгновенно исчезли. На Альхене время не было настолько материальным, поэтому течения его нельзя было предсказать: оно двигалось само по себе, воздействуя лишь на смену небесных светил, практически не вмешиваясь в жизнь альхенцев. Они не были зависимы от своего времени, и время не имело над ними абсолютной власти. Все процессы взросления и старения происходило под действием совсем других живых часов, заложенных в каждом организме. Время альхенцы воспринимали лишь в двух гранях – настоящее и прошлое, у них не было такого понятия, как «будущее». А здесь, на Земле время было трехгранно, у него существовало будущее, четкое, материальное будущее. Все предметы, окружающие Сенатора являлись прекрасными временными проводниками, они не только несли в себе информацию о прошлом, но и могли записывать будущее. Пусть небольшими, слабыми фрагментами, но будущее оседало на их железных, деревянных и стеклянных поверхностях.