— Ты очень бледный, брат,— заметил Аэрол, когда они волокли запакованную в пенопласт «Хосаку» по центральному туннелю.— Может, съешь чего?
Рот Кейса наполнила противная слюна, и он отрицательно затряс головой.
Армитидж объявил восьмидесятичасовую остановку. Молли и Кейсу нужно привыкнуть к невесомости и научиться в ней работать. Кроме того, он проинструктирует их по поводу Фрисайда и виллы «Блуждающий огонек». Оставалось неясным, что будет делать Ривьера, но спрашивать Кейсу не хотелось. Через несколько часов после прибытия Армитидж послал его в желтый лабиринт, чтобы пригласить Ривьеру поесть. Тот лежал, по–кошачьи свернувшись, на тонком темперлоновом матрасе, совершенно голый, и, по всей видимости, спал. Вокруг его головы вращался нимб из белых геометрических тел: кубов, сфер и пирамид.
— Эй, Ривьера.
Кольцо продолжало вращаться. Кейс вернулся и доложил Армитиджу.
— Под кайфом.— Молли оторвала взгляд от разобранного игольника.— Хрен с ним.
По всей видимости, Армитидж считал, что невесомость повлияет на способность Кейса оперировать в матрице.
— Не бери в голову,— отмахнулся Кейс.— Я включаюсь, и меня уже здесь нет. Мне все равно, где мое тело.
— У тебя высокий адреналин,— заметил Армитидж.— Ты все еще страдаешь от СКА. Но у нас нет времени ждать, пока ты обвыкнешься. Тебе придется научиться работать, превозмогая болезнь.
— Так что, я буду рубиться прямо отсюда?
— Нет. Потренируйся, Кейс. Прямо сейчас. В коридоре, наверху, где невесомость.
Представление декой киберпространства совершенно не зависело от ее физического местонахождения. Войдя в матрицу, Кейс увидел перед собой привычные очертания ступенчатой пирамиды — базу данных Ядерной Комиссии Восточного Побережья.
— Как дела, Дикси?
— Я же мертв, Кейс. Что же я — полный кретин и ничего не понимаю? Сидя в твоей «Хосаке», я имел время подумать.
— Ну и как ты себя чувствуешь?
— Да никак.
— Тебя что–нибудь беспокоит?
— Меня беспокоит, что меня ничто не беспокоит.
— Как это?
— В Сибири, в русском лагере, один мой дружок отморозил себе палец. Ну и, конечно, ампутация. Как–то через месяц я замечаю, что он всю ночь ворочается. «Элрой,— говорю я,— что это ты никак не угомонишься?» — «Палец,— говорит,— чешется».— «Почеши,— говорю я ему,— и спи».— «Маккой,— говорит он,— этот — не почешешь».
По позвоночнику Кейса пробежала волна леденящего холода, и он не сразу понял, что это такое. Конструкт смеялся.
— Слушай, ты можешь оказать мне небольшую услугу.
— Услугу, Дикси?
— Этот вот ваш шахер–махер, когда вы его закончите — сотри меня к чертям собачьим.