Небо над портом напоминало телеэкран, включенный на мертвый канал.
— Разве же я употребляю? — услышал Кейс, продираясь сквозь толпу к «Тацу».— Просто у моего организма острая алкогольно–наркотическая недостаточность.
И голос рожденного в Муравейнике, и шуточка муравьиная. В «Тацубо», где собирались, как правило, профессиональные экспатриаты, можно просидеть неделю и слова не услышать по–японски.
Размеренными движениями протезированной руки бармен Рац выставлял на поднос кружки бочкового «Кирина». При виде Кейса он осклабился восточно–европейской сталью и коричневой гнилью. Тот нашел себе место у стойки между невероятно загорелой шлюхой из команды Лонни Зоуна и высоким африканцем в отглаженной морской форме с аккуратными рядами племенных шрамов на щеках.
— Утром заходил Уэйдж с двумя своими.— Здоровой рукой Рац пододвинул Кейсу кружку.— Не за тобой?
Тот молча пожал плечами. Девица справа игриво хихикнула и толкнула его локтем.
Улыбка бармена стала еще шире. Его безобразие вошло в поговорку. Нынче, когда красота доступна каждому — и за вполне умеренную плату,— отсутствие оной воспринимается как своего рода доблесть. Допотопная механическая рука при каждом движении жалобно завывала. Это был русский военный протез — семифункциональный манипулятор с механической обратной связью, заключенный в веселенький грязно–розовый пластик.
— В вас слишком много от артиста, герр Кейс.— Рац издал хрюкающий звук, заменявший ему смех. Почесал розовой клешней свисающее через ремень брюхо.— Вот только все больше на комедийных ролях.
— А то,— ответил Кейс и отхлебнул пива.— Должен же кто–то в этой тошниловке ломать комедию. У тебя ведь — хрен получится.
Шлюха захихикала октавой выше.
— И у тебя, цыпа, тоже не выйдет. И вообще, вали–ка ты отсюда. Мистер Зоун — мой лучший друг.
Девица в упор взглянула на Кейса и беззвучно ощерилась. Но все–таки ушла.
— Боже,— закатил глаза Кейс.— Ну что за бордель ты здесь развел? Выпить спокойно нельзя.
— Выпить ему захотелось! — Рац усердно тер тряпкой шершавое дерево стойки.— Зоун отстегивает процент. А тебя я пускаю только в качестве аттракциона.
Кейс поднес кружку к губам, и вдруг наступила странная тишина, когда множество собеседников в разных концах зала замолчали одновременно. В следующее мгновение раздалось истерическое хихиканье шлюхи.
— Ангел пролетел,— буркнул Рац.
— Китайцы,— взревел пьяный австралиец.— Блядские китаёзы изобрели сращивание нервов. На этом, мать его, материке нервы так тебе заштопают, что и шва не заметишь, носи до гроба.