— Я забыл название.— Кейс вынул из кармана рубашки плотно свернутую пластиковую упаковку голубых дермов.
— Господи,— простонала Молли,— только этого нам не хватало.
— Устами твоими глаголет истина.
— Какие–то два часа без присмотра, и ты успел уже отличиться.— Она покачала головой.— Надеюсь, ты придешь в себя к вечеру. Мы же званы Армитиджем на ужин. В «Двадцатый век». Нужно проследить, чтобы Ривьера тоже не накачался.
— Да,— протянул Кейс и прогнулся, на лице играла блаженная улыбка крайнего удовольствия,— чистый отпад.
— Слушай,— нахмурилась Молли,— раз эта дурь действует на тебя, несмотря на все ухищрения хирургов из Тибы, у тебя же наверняка будет жуткий отходняк.
— Ну вот, все пилишь, пилишь и пилишь,— обиженно возопил Кейс, расстегивая ремень.— Ну хоть бы слово добрее сказала.— Он снял штаны, рубашку и нижнее белье.— Надеюсь у тебя хватит ума воспользоваться преимуществами моего неестественного состояния.— Он посмотрел на низ своего живота.— Ты только посмотри на это неестественное состояние.
— Это — ненадолго,— рассмеялась Молли.
— Надолго, надолго,— успокоил ее Кейс, вскарабкиваясь на пляжного цвета матрас.— Это–то и есть самое неестественное в моем неестественном состоянии.
— Что это с тобой? — поинтересовался Армитидж, когда официант усаживал гостей за его столик. Самый маленький и самый дорогой из ресторанов, плававших в небольшом, соседствовавшем с «Интерконтиненталем» озере, назывался в действительности не «Двадцатый век», а «Вингтим Сикль» — то же самое, но по–французски.
Кейса бил озноб. Про отходняк Брюс скромно умолчал. Попытка взять стакан воды со льдом окончилась позорной неудачей, руки не слушались.
— Съел, может, чего–то не то.
— Проверься у врача,— сказал Армитидж.
— Да ну, ерунда, просто гистаминовая реакция,— испуганно соврал Кейс— Со мной бывает, когда путешествую — то одно съешь, то другое.
Армитидж был одет в темный костюм, слишком официальный для подобного места, и белую шелковую рубашку. На руке, державшей бокал с вином, скромно позвякивал золотой браслет.
— Я заказал для вас,— сказал он.
Молли и Армитидж молча ели, Кейс же ограничился тем, что раскромсал свой бифштекс на кусочки, трясущимися руками погонял эти кусочки по тарелке, вздохнул и оставил их лежать в густом, экзотическом (видимо) соусе.
— Ну ты вообще,— заметила Молли, когда ее собственная тарелка опустела.— Отдай уж тогда мне. Ты знаешь, сколько стоит это мясо? — Она взяла его тарелку.— Животное выращивается несколько лет, потом его убивают. Это тебе не какая–нибудь синтетика–гидропоника.