Интересно, сколько раз Броня повторяла эти слова своим легкомысленным родственницам по всему миру?
– Но это совсем не то, что ты говоришь… – Соне было невыразимо приятно поговорить о своей любви, хотя бы с Броней, хотя бы в шутку, ни в чем не признаваясь. – Ну, может быть, я ему нравлюсь…
—Ах, ты ему нравишься?! – едко передразнила Броня. – Ну не зна-аю… Со мной почему-то ничего такого не происходит.
В преданной Броне боролись обида за Алексея Юрьевича, такого невзрачного в сравнении с мужественным Князевым, и честность, но честность не победила.
– Он у тебя некрасивый, наш Мусик лучше, – запальчиво сказала она.
– Лучше, – кротко кивнула Соня.
Подумав, Броня выдвинула последний аргумент:
– Он у тебя не еврей.
– Я и сама у себя не еврей, – ответила Соня. – А ваш Мусик тоже не еврей.
Она в тот вечер ни разу не посмотрела на Князева, ни слова неосторожного не сказала, ни жеста не сделала… очень старалась, чтобы воздух между ними не дрожал. КАК
Броня поняла? Колдунья, ведьма, бабка-ежка костяная ножка…
– Софа?.. Ты дождешься, что я похудею от твоих выкрутасов… – пригрозила Броня.
– Броня?.. Ты все-все придумала…
Исчезла Броня так же внезапно, как приехала, улетела, как Мэри Поппинс, когда переменился ветер…
– Софа, дай мне домашний адрес своей электронной почты… – потребовала она, провожая Соню на работу. – Мало ли что, напишешь мне… И знаешь, что я тебе скажу… Ты, Софа, солидная дама, так что не теряй голову. А то еще принесешь в подоле…
– Броня! – ужаснулась Соня. – В каком подоле?.. Пока, до вечера!
Проводив Соню, Броня забежала в ванную Алексея Юрьевича. Стучаться Броня не признавала, потому что если стучаться – какие же это родственники.
– Ты брейся, Мусик, а мне нужен билет в Нью-Йорк на сейчас, – деловито сказала она, присев на перламутровый унитаз. – В крайней мере на сегодня… У меня вчера Марик отравился рыбой.
– Так, отравился, и что же? – Алексей Юрьевич задумчиво рассматривал в зеркало чисто выбритое лицо.
– Я ему сказала – срочно телеграфируй желудок после рыбы.
– Так, сказала, и что же?
– Ты знаешь, сколько Марику лет?
Марику было лет триста, поэтому через час билет принесли домой.
Головин уже собирался уходить, проверял в прихожей мелочи, Броня суетилась тут же, подавала бумажник, очки, ключи, попутно вытаскивала в прихожую свои птичьи кошелки.
– Мусик, ты слышал про Сару и Авраама? – спросила Броня, поправляя Головину шарф.
– Что такое с ними?.. Они тоже отравились?
– Наоборот, у них не было детей. И к ним пришли три ангела и сказали: будет ребенок. Авраам был уже древненький, и вот – все-таки родил Исаака.