Затем мы отправились на площадку для фейерверков, где передо мной развернулось невиданной красоты зрелище: над нашими головами, роняя искры, горели бенгальские огни, развивали свои кольца огнедышащие змеи, взрывались великолепные ракеты, выпуская в воздух круговороты разноцветных звезд.
Мне было так хорошо, что, когда мистер Момпессон внезапно попросил: «Будь другом, Гарри, посмотри, не вернулся ли Фамфред с каретой», я испугалась, поняв, что время Уже близится к полуночи.
Услышав это распоряжение, Гарри вспыхнул, но все же выполнил его. Вернувшись, он известил, что карета ждет у ворот; я посчитала вечер законченным, но мистер Момпессон сказал:
— Постойте-ка, я на свежем воздухе проголодался, да и вы все наверняка тоже. Предлагаю перед возвращением поужинать.
Остальные двое радостно вскрикнули, и оттого я не без робости произнесла должный, по моему мнению, ответ:
— Нет-нет, мистер Момпессон. Ни в коем случае. Сэр Персевал и леди Момпессон не давали мне разрешения на такую долгую отлучку.
Мистер Момпессон принялся убеждать меня, что их записка подразумевала такое разрешение, но я заупрямилась. Гарри и миссис Первиенс посетовали, что вечер так скоро подошел к концу, и я сказала:
— Если вы, мистер Момпессон, будете так добры распорядиться, чтобы кучер отвез меня домой, не вижу, почему бы вам с друзьями не отправиться, куда вам вздумается, без меня.
— Ни в коем случае, — воскликнула миссис Первиенс. — Прервать подобным образом увеселительную прогулку — поступок чудовищный и непонятный.
Я покраснела от неловкости, так как не была научена вести себя в светском обществе и боялась, что высказала предложение несколько не сотте il faut.[10]
Когда мы направились к воротам, мистер Момпессон сказал:
— Я понимаю и уважаю ваши сомнения, но не нужно бояться. С нами будет миссис Первиенс; уверен, вы не думаете, будто она позволит себе участвовать в затее, хоть немного расходящейся с приличиями?
После этого отнекиваться было трудно, я растерялась, но меня выручила сама миссис Первиенс:
— Будет нехорошо с нашей стороны уговаривать мисс Квиллиам, чтобы она поступилась своей щепетильностью.
Она произнесла это так любезно, что я забыла о подозрениях и, окончательно решившись, воскликнула:
— Не буду из себялюбия портить всем конец вечера. Мистер Момпессон, я с благодарностью принимаю ваше приглашение.
Я была не права и с готовностью признаю это теперь. Но прими в учет обстоятельства: такой увлекательный вечер случился у меня впервые в жизни; я выпила стакан или два вина, к которому была совершенно непривычна; и, как это ни глупо, я боялась показаться провинциалкой, не умеющей себя вести в хорошем обществе. Как часто мы принимаем решения (или отказываемся их принимать и этим тоже делаем свой выбор), основываясь на подобных незначительных мотивах и упуская из виду мотивы куда более весомые!