Он пошел с ней на каторгу.
Его подвиг делает несколько чудаческий подвиг Нехлюдова тенью или полутенью.
На Кавказе у Толстого в «Хаджи-Мурате» чеченец говорит: веревка должна быть длинная, речь должна быть короткой.
Надо мне укорачивать свою речь.
Катюша Маслова отказала Нехлюдову.
Он поехал назад, его перевозили через реку обратно, в страну, где у него есть поместье, дом и рубашки с золотыми запонками и оставленная им невеста, хорошо к нему относящаяся.
Между ним и Катюшей Масловой проходит серьезный сибирский ледоход, идут льдины с дальних гор к дальнему океану, непобедимая линия.
Подвиг не дан тебе, Нехлюдов, и не ты воскреснешь. Веревка должна быть длинная, речь должна быть короткая.
В великой Японии жил когда-то, и учился, и изучил их язык давний мой друг и давно умерший лингвист Евгений Поливанов.
Он прожил странную жизнь. Он был учеником великого Бодуэна де Куртенэ. Сам был великим лингвистом.
После его смерти вышло только две его книги. Но то, что он написал, останется – в камне, врезанным каменными буквами, их можно даже потрогать.
И он рассказывал мне, что в Японии, конечно, много видов любви:
– та любовь – своеобразная,
– та, где есть и игра,
– та, где потом надоедает,
– такая любовь, как у нас, —
– вероятно, другая.
И мы любим не той любовью, которой любили люди Гомера.
Кто-то сделал оперу, там была ария, ее пел мне Поливанов: Ра-ра-а-а… О, милая Катюша, солнце зайдет…
И эта песня дошла до далеких берегов Японии – ее пели рыбаки.
Среди книг многокнижной Японии и среди слов многоразличных наименований в жизни японцев появилось русское слово – «любовь».
И пояснение – это чувство, которое испытывает Катюша Маслова к Нехлюдову.
Вот я и кончил говорить про Катюшу Маслову и ее Воскресение.
…Вспомним Маяковского.
Он умер. Умер совсем молодым.
Но сколько раз он воскресал, воскресал в своих стихах, переживая сотни омоложений в старом мире. Он шел по дорожкам зоологического сада и думал, что женщина, которую он любил, придет, они опять встретятся, даже если он не позовет ее.
Маяковский мечтал о воскресении.
У Маяковского столько оказывалось стихов, что он чистил карманы, сжигал черновики.
Это он делал неправильно.
Пушкин сохранял отрывки черновиков, как бы зная, что зерна почти бессмертны; они, во всяком случае, крепче нас.
Правда, существует другой конец «Воскресения»; он условен, как старый обычай креститься, проходя мимо церкви.
Евангелический конец.
«Воскресение» в начале и в конце обставлено евангельскими цитатами. Цитаты как бы упаковывают все описания; как бы предсказывают воскресение как религиозное воскресение.