Алексей Максимович Горький рассказывал мне эту сцену. Но он говорил, что глаза у Толстого были внимательные, он только не решился сказать сам себе, что ему понравилось.
Так же записал эту сцену Бальмонт.
Треплев сын артистки, его царство еще не завоевано, оно должно быть его, это искусство, но в этом искусстве царствует Потапенко.
Тригорин – гражданский муж его матери.
Королевство молодого принца принадлежит третьестепенному человеку, столь ничтожному, что он поручил придворной пушке палить каждый раз, как он выпивает кубок вина.
Тригорин любит гром славы.
Треплев на берегу красивого озера сделал глупый жест. Он убил чайку.
Треплев любит женщину, как Гамлет любил Офелию, только Офелия любит Гамлета, а Заречная не любит Треплева. Вернее, его разлюбила, когда увидела Тригорина в ореоле славы.
Треплев, как давний его знакомец Гамлет, сделал пробу искусства.
Он построил театр на берегу озера, дал женщине свою рукопись, чтобы она читала.
Публикой были Треплев, Тригорин, мать Треплева, еще одна женщина, она любит Треплева.
Драма рассказывает о том, как исчезает мир, как вытаптывается лес, умирают все.
Даже куропаток не осталось. Вымерли все. Только у милой Заречной есть душа, но с ней разговаривает Дьявол с угрозой, обыкновенный Дьявол с человеческими ногами – это я додумываю ему костюм.
Дьявол прототип Потапенко, Боборыкина – все неплохие люди.
Убийцы истинного.
Переговоры между Треплевым и его матерью, которые я не привожу дословно, напоминают переговоры Гамлета с королевой, она не верит сыну, она смеется над киевским мещанином, человеком, который не имеет даже платья.
А люди смеются. Тогда еще в Бразилии не погибли леса, тогда не было автомобилей и воздух над городами был чище, а снег был белым.
Треплев разбит.
Он переживает неудачу пьесы.
Аркадина старая любовница Тригорина. На несколько минут мать берет пример с Треплева, потому что ей его жалко. У Треплева подрезаны крылья.
Идет великий рассказ Чехова о гибели зеленого мира.
Великий режиссер Станиславский перед этим ставил Гауптмана. Там дело тоже было у озера, в театре остались лягушки, они хором квакали; когда драма Чехова была осуществлена, режиссер пустил около сцены кваканье лягушек.
Чехов протестовал.
Режиссер сказал: ведь это реально.
– Но у меня искусство, – ответил Чехов.
Здесь было много недоговоренностей. Кваканье лягушек должно было умереть над озером, потому что умерло все живое.
Треплев продолжал писать; его печатали. Девушка, которая его любила, рассказывала потом, что приходили журналы, приходили деньги, а потом приехал Тригорин.