Не произнося ни слова, Катрин и Жосс любовались архитектурным чудом, которое так нежданно-негаданно оказалось целью их путешествия.
К великому удивлению Катрин и Жосса, солдаты так и не двинулись, когда повозка приблизилась к ним. И когда Жосс на самом своем лучшем испанском языке сообщил, что благородная госпожа Катрин де Монсальви желает повидаться с его преосвященством архиепископом Севильи, они ограничились кивком головы, давая тем самым знак ехать до парадного двора, удивительное и красочное убранство которого путники уже могли заметить, глядя из-за ворот.
– Да, замок очень плохо защищен, – прошептал Жосс сквозь зубы.
– Думаю, те вещи вроде порчи, сглазу и так далее, которые рассказывают о замке, защищают его несравненно лучше, чем оружие и армия… И я спрашиваю у себя, идем ли мы к божьему человеку или к дьяволу во плоти!
Тяжелая атмосфера, царившая в этих стенах, действовала на Катрин больше, чем ей того хотелось, но Жосс, видимо, был далек от такого рода страхов и опасений.
– Мы зашли уже слишком далеко, – прорычал он, – и я думаю, что мы, собственно, не много потеряем, если пойдем туда и посмотрим!
* * *
Епископ Алонсо де Фонсека был таким же странным, как и его замок, но значительно менее красивым. Маленький, худощавый и сгорбленный, он весьма походил на растение, которое нерадивый садовник забывает поливать. Его бледная кожа и глаза с красными веками говорили о том, что он редко видит солнце и что ночные бдения входят в его привычки. Редкие черные волосы, жалкая бороденка, а в довершение всего нервный тик – вот его довольно точный портрет. Это бесконечное подергивание головы было неприятно как для его собеседников, так и дня него самого. Через десять минут у Катрин возникло злое желание его передразнить. Но у епископа были необыкновенно красивые руки, а низкий и мягкий голос – как темный бархат – обладал колдовской силой.
Он без видимого удивления принял эту знатную даму, хотя простая повозка и внешний вид так мало соответствовали ее громкому имени и титулу. Во время долгого и трудного путешествия было вполне естественным попросить гостеприимства в замке или в монастыре. А гостеприимство севильского епископа было легендарным. Интерес проснулся в нем, когда Катрин заговорила о Готье и о лечении, которое она рассчитывала получить в Кока. Но не только интерес, а и настороженность.
– Кто же вам сказал, дочь моя, что у меня служит врач из неверных? И как могли вы поверить, что епископ может привечать под своей крышей…
– В этом нет ничего удивительного, ваше преосвященство, – сразу остановила его Катрин. – Когда-то в Бургундии у меня самой жил великий врач из Кордовы. Он был мне скорее другом, чем слугой. А дорогу к вам указал мне смотритель строительных работ в Бургосе.