Первая любовь – Ленка Лисичкина. Сколько же лет прошло с тех пор и сколько всего было пережито! А почему-то до сих пор при одном только воспоминании о том эпизоде двадцатидвухлетней давности в душе просыпается нежность.
Задумчиво повертев в руках телефонную трубку, Евгений решил, что нужно ей позвонить. Всерьез не рассчитывая на профессиональную помощь – слишком глубоко уже, кажется, захлестнула его волна безумия, – он понял, что Ленка, наверное, единственный на свете человек, которому он сможет сейчас рассказать обо всем, что с ним случилось. Ничего не скрывая и не опасаясь, что Ленка ему не поверит.
Выговориться было необходимо. Поняв, что у него есть такая возможность, Евгений вдруг испугался, что сейчас, позвонив, не застанет Ленку дома. Или, если застанет, услышит в ответ, что она не может с ним встретиться сегодня, а может только, например, завтра или послезавтра.
Да завтра он просто не доживет, а о более отдаленном будущем даже и думать не стоит.
Он долго искал ее номер в телефонной книге и успел снова испугаться, что по какой-то досадной случайности запись не сохранилась. Но потом все же вздохнул облегченно, отыскав среди множества других ненужных номеров тот самый, обозначенный двумя заглавными буквами «Л», единственный из всех, который сейчас для него был чертовски важен.
Ленка оказалась дома. И голос ее в телефонной трубке был таким знакомым, что даже не верилось. Кажется, только вчера он звонил ей, уговаривая написать за него очередное сочинение по литературе, ничуть при этом не сомневаясь: Ленка ему не откажет.
Не отказала и в этот раз.
Только, кажется, напугал он ее сильно. Изо всех сил пытался во время разговора сохранять хотя бы видимость спокойствия. Но не получилось. И успокоить ее он тоже не смог.
Выключив трубку, он сразу понял, что теперь весь остаток рабочего дня будет ждать, когда же наконец увидит ее. В глубине души вяло шевельнулась мысль о том, что он поступил не совсем честно, решив взвалить на Ленку свои проблемы. Ведь знает же, что она примет их так, как свои.
Знает – поэтому и звонит сейчас ей, а не кому-то другому. Не родителям, не давнему приятелю Герке, с которым в принципе можно было бы поговорить о чем угодно за рюмкой коньяка или бутылкой темного пива. О чем угодно – но только не об этом. Об этом можно только с Ленкой, а больше – ни с кем. Потому что с Ленкой они всегда были на одной волне. На одной волне и остались, несмотря на то что столько лет уже прошло.
Кажется, это называется родство душ. И это самое родство, он точно знал, гарантировало ему по крайней мере одно: Ленка не будет смотреть на него такими глазами, какими смотрела вчера вечером Яна. Ленка – она и на долю секунды не усомнится в его невиновности. Не усомнилась бы, даже если бы застала его вчера в гостиной с топором в руках. Почему же Янка усомнилась?…