Два дня, которые ей еще предстояло прожить в проклятом замке, вдруг показались вечностью, и она пожалела, что не попросила Франсуа отправиться к мэтру Мерлену в тот же день. Каким же невыносимым будет ожидание! Она знала, что придется, быть может, рисковать жизнью, но надеялась только на бога. Он даст ей силы, убережет… Ночью Гортензия спала плохо и проснулась довольно поздно. А проснувшись, от Годивеллы, неумело скрывающей свой восторг, узнала, что Жанетту, у которой и вправду почти совсем не осталось молока, этим утром отправили в Комбер. Отвезти ее к дяде поручили Пьерроне, которого Гортензия вчера не видела, потому что маркиз отправил его в Фавероль. Гортензия, конечно, не упустила случая прийти в бешенство, но это было сделано только ради принципа. В глубине души она знала, как обрадуется Франсуа встрече с племянницей, и не очень-то жалела об этой очередной демонстрации полного произвола маркиза. Пусть Жанетта подождет, скоро ребенок вернется к ней. Оставалось выяснить, как Этьен перенесет отнятие от груди, и, строго отчитав Годивеллу, а вместе с ней и маркиза, Гортензия посвятила этот день решению проблем питания ребенка, который, кстати, с удивительной легкостью перешел на обычную еду. Этот крепкий маленький мужчина буквально излучал здоровье, и мать с удовольствием смотрела, как он глотает ложку за ложкой молочную пшеничную кашу с медом, а голубые его глазки сверкают при этом, как звезды. Подле ребенка Гортензия забывала обо всех своих неприятностях, даже о жестокости маркиза. Забывала обо всем, кроме времени… А время шло…
На следующий день уехал хозяин Лозарга. Гортензия испытала настоящее облегчение. Без его гнетущего присутствия старый замок казался даже приятным и был не лишен некоторого очарования. Двери, правда, весь день были на запоре, но с самого утра шел проливной дождь, и Гортензия даже особенно не жалела, что приходится сидеть дома. Завтра наступит третий день…
После ужина, поданного позже обычного, поскольку пришлось дожидаться возвращения маркиза, он попросил невестку задержаться в гостиной. Ему нужно было с ней переговорить. Гортензия послушно расположилась в кресле у камина и стала ждать, пока маркиз избавится от присутствия Гарлана. Обычно библиотекарь, едва успев сделать последний глоток, тотчас же испарялся из-за стола, но тут он что-то не торопился уходить. Во время ужина он без конца суетился и жестикулировал, за что и заслужил пару строгих замечаний, призывающих его к порядку, а теперь, словно в оцепенении, застрял за столом. Пришлось прибегнуть даже к помощи Пьерроне и Мартон, самой сильной из служанок, чтобы дотащить его до второго этажа, но он, казалось, так и не очнулся.