— Да званые они, — скривился Сорокин. — Ты не подумай, они отличные люди, я их всех люблю… не то, что ты меня… Просто… Их так много! Мы все время друг на друга наступаем.
— Вы что, с женой поссорились? — спросил проницательный Амелин.
— Что за дикая идея? И потом, я уже не мальчик, чтобы, поссорившись с женой, уходить из дома. В общем, кончай свой психоанализ и давай поближе к делу.
— Да нет у меня никакого…
Сорокин легонько хлопнул по столу ладонью.
— Я же сказал — хватит. Кого ты пытаешься провести? В этом кабинете не такие, как ты, кололись. Мимо он проходил! Ты на часы-то смотрел, «прохожий»? Гляди, выгонит тебя жена из дома.
— Гм, — промычал Амелин.
— Что — «гм»? Хочешь сказать, что такого красавца не выгонят? Или… уже?
— Пф-ф-ф, — шумно выдохнул Амелин. — Ну… Ну, в общем… — он непроизвольно вздохнул, — в общем, да.
Точнее, она сама ушла. А еще точнее — уехала.
— На «мерседесе», — уточнил Сорокин.
— На «вольво», — поправил его Амелин.
Сорокин помолчал, дымя сигаретой.
— Погода нынче дерьмовая, — сказал он наконец. — Гопникам не позавидуешь.
— Ну, они-то у нас всепогодные, — со вздохом возразил Амелин. — Как бомбардировщики.
— Может, тебе того… — Сорокин неопределенно покрутил в воздухе ладонью. — Может, помощь требуется?
— Материальная, — немедленно отреагировал Амелин. — В размере восьми миллионов долларов.
— Ладно, — сказал Сорокин, — как знаешь. В этих делах и правда каждый сам за себя.
— По крайней мере с тех пор, как упразднили парткомы, — подхватил Амелин. — Наша служба и опасна, и трудна… А можно, я с вами вместе шарики побросаю?
— Приходи со своей бумагой, — ответил Сорокин. — Ну, так что там у тебя?
Тема личных неприятностей майора Амелина и полковника Сорокина была закрыта. Амелин наконец-то закрыл за собой дверь, пересек кабинет и подсел к Т-образному полковничьему столу, заставив висевшую над ним дымовую завесу слегка раздаться в стороны.
— Я просмотрел сводки за последние два дня, — сказал Амелин. — Есть такое дело.
— Опять? — обреченно спросил Сорокин. — А ты уверен?
— Стопроцентной уверенности, конечно, быть не может, но почерк тот же. Одиннадцатый этаж, форточка, следы на подоконнике. Соседи сверху весь вечер были дома. Клянутся, что ни от них, ни с крыши никто не спускался. Собственно, на крышу проникнуть там невозможно. Все чердачные люки перекрыты решетками, замки в полном порядке. Районные сыскари в полном обалдении. Получается, что он залез туда прямо по стенке.
— Одиннадцатый этаж, — напомнил не то ему, не то себе Сорокин. — Ни фига себе! Балконы? — спросил он со слабой надеждой.