— Если человек свой, то будет доволен, — туманно отвечает Илья Захарович.
Володя уходит, а мы продолжаем наше застолье, время от времени кидая Лехе всякие вопросики. Его это, однако, не удивляет и не настораживает, «порядок» он, видно, знает.
Постепенно мы узнаем, что Леха приезжий, что в Москве он недавно и туда, где он до сих пор ночевал, возвращаться ему сейчас никак нельзя. Потому что он кое с кем тут, в Москве, посчитался, и шум теперь от этого пойдет большой.
— Завалил? — деловито спрашиваю я.
— Вроде того… — хмурясь, отвечает Леха, и мне кажется, что он сам недоволен тем, что сотворил.
А я внутренне невольно напрягаюсь. Неужели убийство? Где, кого? Но такие вопросы уже не положено задавать в лоб. А мы пока ничего не знаем. Возможно, это попадет только в завтрашнюю суточную сводку по городу. И конечно, немедленно задерживать бесполезно, он тут же откажется от своих слов и уже через час нам придется его отпустить, ничего доказать мы все равно сейчас не сможем. Немедленно хватать Леху не только бесполезно и глупо, но еще и вредно. Как только мы его отпустим, он тут же скроется, исчезнет из Москвы. И когда мы наконец узнаем о совершенном им преступлении, когда соберем хоть какие-нибудь улики, сам Леха будет уже далеко. Да и совершил ли он вообще это самое убийство? Может, похвастать решил, «для авторитета» выдумал, «деловым» хочет казаться, «серьезным». Такое тоже довольно часто бывает. Но что-то мне на этот раз подсказывает, что Леха не врет, что он и в самом деле мог нечто подобное сотворить. Ох, мог. Как говорят, «печенкой чую».
— Откуда ж ты к нам залетел? — интересуется Илья Захарович.
— Где тепло, где урюк растет, — усмехается Леха.
После очередной рюмки, когда взгляд у Лехи слегка затуманивается, Илья Захарович снова подступает к нему.
— Счеты, соколик, сводил или деньга большая светила? — спрашивает он, с заметным усилием прожевывая колбасу.
— Надо было, значит. — неохотно гудит в ответ Леха.
Я зло ощериваюсь:
— Темнишь?
В такой компании этого не любят. Леха должен знать. А если не любят, то бьют. Но драка Лехе невыгодна. Не потому, что он не надеется взять верх. Тут он, кажется, не сомневается. Но он боится снова очутиться на улице. Это его состояние я ощущаю каждым своим нервом. Боится, боится. И, видно, не зря боится. Видно, он и в самом деле натворил что-то серьезное. А раз так, он ссориться ни в коем случае не будет, и на него можно нажать. Во всяком случае, следует попробовать. Надо непременно узнать хоть какие-то детали, обстоятельства совершенного им преступления и подержать его у Ильи Захаровича хоть сутки, пока мы не получим сообщение о каком-либо похожем преступлении и не «примерим» его к этому Лехе, к бандитской его роже, к явно бандитским повадкам, судя по которым от этого парня можно ждать чего угодно.