Герейнт принялся за пирог.
— Вкусно, — произнес он с набитым ртом. — Сама печешь?
— Нет, муж.
— Мужчина без комплексов, — усмехнулся Герейнт.
— Нет, просто знает, как включать духовку.
Герейнт предпочел сменить тему:
— Ведь Вернон поначалу тебе не нравился?
— Нет. Он, можно сказать, устроил мне веселую жизнь. Я пришла в отдел сержантом и вскоре поняла, что поддержки от него не дождешься.
— Верно. Тебя порекомендовал Дэнни Филпс. Манчестерской полиции никак не удавалось изловить Душителя, а ты тогда так здорово сработала по делу о педофилах. Вот мы и подумали, что твой опыт нам пригодится. А Вернон, вместо того чтобы помочь, твердил: "Это не мое дело, пусть сами разбираются".
— Откуда тебе это известно? Я никому не рассказывала!
Герейнт заговорщически подмигнул:
— От меня ничего не скроешь, не надейтесь. Семь деток отдали Богу душу, мы посылаем в Манчестер нашего лучшего детектива, а он даже и не думает пошевелить задницей.
Линн улыбнулась воспоминаниям.
— Однажды он довел меня до слез. Я не знала, что и думать. Мне казалось, что он халтурщик и бездельник.
— Не тебе одной так казалось. Мне тогда позвонили из Манчестера и спросили: "Кого это ты нам прислал? У нас пропал еще один ребенок, а ваш фигляр знай себе расхаживает по церквям".
Линн рассмеялась.
— Ну, такие подробности мне неизвестны.
— Вот-вот, — поддакнул заместитель главного констебля, но взгляд его не потеплел. Герейнт сделал глоток виски, побулькал немного, словно полоща рот, а затем уставился на Линн в упор. Хрестоматийный прием, призванный вызвать допрашиваемого на откровенность. О таком прочтешь в любом учебнике по технике допроса.
"Со мной этот номер не пройдет, — подумала Линн. Впрочем, простим Герейнту подобные штучки".
Наконец ему самому это надоело, и он первым нарушил молчание:
— А как он вел себя последнее время? Ты не заметила в нем никаких странностей?
— Нет, ровным счетом ничего.:
— А по-моему, их только прибавилось. По лицу вижу, что ты со мной согласна. Да ты сама лучше меня знаешь, что девять из десяти убийств раскрываются в считанные дни, потому что их совершают дураки, лично знакомые со своими жертвами. А еще тебе известно, что оставшиеся десять процентов так и остаются нераскрытыми, потому что у нас дерьмо, а не полиция. Правда, если бы люди знали, какое она дерьмо, то наверняка от страха не спали бы по ночам.
— Ну, это уже верх цинизма, — возразила Линн, — да и вообще несправедливо. Пусть у нас нет ни средств, ни ресурсов для длительного расследования. Как тогда с Душегубом. Надо было идти по горячим следам, а у нас в конце концов сложилась такая ситуация, что все деньги просто вылетали в трубу. Организацию лишили возможности действовать эффективно, и все потому, что нас не ценят и не дают денег.