– Надо Юленьке подушку сделать. Какое же приданое без новой подушки?
Тихий голос женщины действовал убаюкивающе.
Капитану казалось, что он вернулся в детство и теперь сидит рядом с бабушкой, прожившей всю жизнь в маленькой деревушке, за околицей которой раскинулись пойменные луга, а сразу за ними серебрилась лента Оки. На берегах этой спокойной неторопливой реки он проводил каждое лето своего детства. Зарплата отца, служившего офицером в погранвойсках, позволяла отправиться к морю или отдохнуть в иных экзотических местах страны, раскинувшейся от Тихого океана до Балтийского моря. Но с ночной рыбалкой, походами в лес и иными прелестями деревенской жизни не мог соревноваться ни один курорт. Такой осталась малая родина в воспоминаниях и снах капитана Верещагина. После смерти бабушки он никогда не навещал деревню и не хотел этого делать, чтобы не разрушать воспоминания.
Но сейчас голову Верещагина занимали не идиллические пейзажи с сельскими жителями, шагающими на покос. Все мысли капитана занимал сосед тети Веры, о котором он пока не услышал ни единого доброго слова. Похоже, что этот человек обладал уникальным даром вызывать по отношению к себе одновременно и страх, и отвращение. А такие типы способны проворачивать самые темные делишки, в одно из которых мог быть вовлечен пропавший сержант.
«Нет, определенно с этим типом следует встретиться и потолковать. Но просто так его за жабры не возьмешь. Он же, мать его, представитель закона. Значит, с его персоной надо обращаться деликатно, без грубых наездов. Если пристанешь с расспросами, этот Гаглоев пошлет тебя куда подальше, а может и какую-нибудь провокацию подстроить. Сунет в карман пакетик с наркотой и напишет в рапорте начальству, что, мол, боевой офицер, орденоносец маленько сдвинулся на войне. Кумарит травку почем зря, а когда словит глюк, обвиняет кристально честных работников закона непонятно в чем». – Сидя на ступенях, над которыми витали подхваченные ветерком перья, Верещагин пытался посмотреть на возможное развитие ситуации со стороны.
Отремонтированная калитка, висевшая на хорошо смазанных петлях, отворилась бесшумно. Но гостю не удалось приблизиться незамеченным. Уж слишком фактурным был мужчина, шагавший по замощенной дорожке, заканчивающейся у крыльца.
Отложив работу, тетя Вера негромко проворчала:
– Легок на помине. Вот тебе Ибрагиша собственной персоной. Теперь его можешь порасспрашивать, а не мучить меня, старуху.
Верещагин сразу определил, где видел этого мужчину раньше. Мент имел запоминающуюся внешность. А его глазки и тонкую ниточку усов капитан успел хорошо рассмотреть в полутемном коридоре служебного крыла железнодорожного вокзала.