Месяц полк нес службу в усиленном режиме. Часть десантников отправилась на усиление блокпостов, часть вошла в состав мобильных групп, готовых в любую секунду убыть в указанный квадрат. Однако боевики активности не проявляли. Наконец, по сведениям разведки, бандформирование, распавшись на малочисленные отряды, рассредоточилось по всему юго-востоку Чечни. Произошло лишь несколько незначительных боестолкновений. Зато активизировалась минная война.
Младший сержант Плескачев, выделенный вместе со своим отделением для прикрытия инженерной разведки, дневал и ночевал с саперами. А у тех работы хватало. Чечены изощрялись, как могли. Помимо традиционных растяжек и фугасов, изготовленных из артиллерийских снарядов, они придумали штуки и похитрее. Казалось, изобретательности минеров нет предела. На глазах изумленного младшего сержанта саперы извлекли радиоуправляемый фугас из дупла старого бука, росшего у дороги.
Военная судьба была благосклонна к младшему сержанту. Работая с саперами, он несколько раз попадал в серьезные передряги, но выходил из них живым и здоровым. Под самый занавес службы, когда до дембеля оставалось меньше двух месяцев, подразделение Плескачева получило новое задание. Командование приняло решение уплотнить систему опорных пунктов в предгорных районах Чечни. На одном из них пришлось служить Плескачеву.
На господствующей над местностью высотке десантники вырыли окопы в полный профиль, соорудили нечто вроде смотровой вышки, обложили огневые точки мешками с песком, а брустверы укрепили кладкой из камней. Конечно, для большей прочности не помешали бы бетонные блоки. Но опорный пункт находился в труднодоступной местности, и добраться до него можно было только на гусеничном вездеходе.
Раз в две недели десантникам привозили продукты. Две БМП, сопровождавшие вездеход, останавливались возле линии окопов. Десантники спешно перетаскивали груз из железного чрева вездехода в землянку, исполнявшую роль погреба и складского помещения. Последним аккордом разгрузки была передача почты. Ответственный за груз торжественно запускал руку за пазуху, извлекал оттуда стопку конвертов и с прибаутками отдавал послания солдатам. Эта процедура никогда не менялась, превратившись в некий ритуал. Хотя, по правде сказать, Плескачев, как и другие, с удовольствием сначала заполучил бы письма и лишь потом приступал бы к разгрузке.
Юля писала не слишком часто. Она вообще не любила писать. В наше время люди отвыкли излагать свои чувства и мысли на бумаге. Жора аккуратно складывал редкие послания в картонную коробку, а присланную фотографию повесил над деревянным настилом, служившим сержанту местом для сна. Сослуживцам долго засматриваться на изображение девушки он не позволял. Эти приступы ревности были прекрасным поводом для насмешек над влюбленным младшим сержантом. Но насмешек не злых и в меру грубых. На опорном пункте жизнь скучна, а время тянется, как прилипшая к подошве жевательная резинка. Любой повод скрасить нудное существование использовался на сто процентов. Но сослуживцы Плескачева знали, что есть определенная грань, за которую переступать нельзя.