Удрученный нарисованной картиной политического прошлого и настоящего страны, дед ожесточенно сплюнул под ноги. Помолчав, достал непочатую пачку дешевых сигарет без фильтра. Закурив, выпустил колечко дыма и долго смотрел, как оно тает, возносясь к высокому сферическому своду ангара. За стенами из гофрированного железа шумел прогретый солнцем летний день. Внутри ангара царили полумрак и тишина, нарушаемая лишь негромкими звуками, доносящимися из телевизионных динамиков. Свет в огромное помещение проникал сквозь окна под самой крышей и распахнутые створчатые ворота.
Святой и старик сидели возле отполированного почти вручную лимузина как два отшельника в гигантской пещере. Каждый думал о своем, не нарушая таинства тишины. Чаще всего воспоминания навещают людей в долгой дороге или в уединенном месте, недоступном для шума и гама. Святому не хотелось погружаться в воспоминания, заполненные лицами погибших товарищей, сполохами выстрелов, предсмертными криками и проклятиями. Жить воспоминаниями – удел слабых. Ничего не забывать умеют только сильные…
– Может, кирнем? – лихо пристукнув кулаком по колену, предложил вышедший из оцепенения старик.
Не дожидаясь согласия, дед достал кошелек и принялся пересчитывать мятые купюры. Николаевич не был любителем заложить за воротник. В компаниях он выпивал строгую норму в сто пятьдесят граммов и не позволял себе перебора.
– Пить надо с умом. Для удовольствия, а не для унитаза, – как лозунг повторял старик каждый раз, когда ему пытались увеличить норму.
По номиналам извлекаемых из потертого кошелька дензнаков Святой определил, что напарник готовится к покупке полноценной бутылки.
– Что, дед, в загул постановил уйти? Что-то на тебя не похоже, – Святой укоризненно покачал головой.
– Уважь, составь компанию. Тошно мне что-то на душе, – признался старик. – Возьмем винца благородного. Почаркуем. А хочешь, коньячком побалуемся.
Накануне бизнесмен, не стесненный в средствах, выплатил ударно поработавшей бригаде аванс. Старик тратил деньги крайне экономно, покупая лишь самое необходимое из еды и одежды. Львиная доля расходов Николаевича приходилась на инструменты. Тут он не скупился, выкладывая за немецкие сверла, шведские резцы или американские шлифовальные машинки впечатляющие суммы. Инструменты деда хранились в отдельном незапертом шкафу, но никто и пальцем не смел к ним прикоснуться. Железное правило не распространялось только на Святого, которому потомственный рабочий доверял пользоваться коллекцией отменных инструментов. Святой не злоупотреблял доверием старика, заглядывая в заветный шкаф только по крайней необходимости. Предложение выпить он все же отверг: