Обгоревший с одного конца платиновый клок валялся теперь на полу.
— Даже рук не обожгла! — Диана походила теперь на мальчика. Волоса обгорели неровно, несколько длинных прядей уцелело. — Элен, не хочу ничего говорить, только советую и вам обеим последовать моему примеру. У ней волоса соломенные, Ваши — золотые.
— Чего тут жечь надумали? — Синий просунулся в дверь, морщась и чихая. — Пора на выход!
— Прощайте!
— Храни Вас Пресвятая Дева, милая Диана! — Воскликнула Нелли, заключая девушку в объятия.
— Нет, пожелайте, чтобы мне поскорей увидать Пресвятую! В этой жизни меня уже не надобно хранить! А хранит она пусть вас, Элен, Поросковиа, а вить я не вижу еще смерти в ваших лицах! Побоюсь сказать наверное, но… Нет, не знаю! Послушайтесь с волосами, в хорошем случае отрастут наново!
Торопливо, словно спеша ехать с визитами дальше, девушка расцеловала подруг: ножки ее легко простукали по лестнице, колыханье стареньких юбок донесло запах сушеной лаванды. Дверь захлопнулась, вновь проскрежетал ключ.
Некоторое время Нелли и Параша молчали, избегая взглядов друг друга.
Ну нет, не в таком они месте, чтобы плакать! Елена в металась по темнице в тщетном стремлении занять себя, но не находя дела.
— А все ж таки не дают мне покою окошки в соседний зал, — заговорила она наконец. — Ну как не все время там охрана. Еще в пещерах Алтайских я запомнила: куда голова протиснется, сам непременно пролезешь. Велика разница, откуда нас на казнь поволокут? А как знать!
— Козлы больно шатки, забыла? Вдвоем на них не устоять, даже коли бы кто и держал снизу, — будто о чем неважном, о невозможности вылечить хворь об один день когда надобно три, рассудительно возразила Параша. — А одному только еле заглянуть в те оконца, какой уж там пролезть.
— Дураки они глупые, сторожа здешние, — Нелли улыбнулась, хватаясь за убогое сооружение без боязни занозить ладони. Мгновенье — и козлы упали на бок, каблук с силою уперся в доски, и ножка, раз другой скрипнув в своем гнезде, отделилась. Добытую палку Нелли переломила о колено.
— Зачем ты их ломаешь-то?
— Не видишь, какая кладка неровная, стены сырость изгрызла, — отозвалась Нелли невпопад, половиня уже половинки.
— Ну ты нынче востра! — Параша в свой черед вооружилась палкою.
Вскоре перед подругами валялось уже больше дюжины вострых обломков различной толщины.
— Коли из залы раньше стража уйдет, чем за нами пришлют, наши козыри! Ну а на нет и суда нету! — ухвативши кружку, Нелли принялась легонько вбивать клинышек меж камнями.
Войди тюремщики, они б и не разглядели в полумраке устремленной к оконцу «лестницы». Когда высота оной превысила вытянутые руки Елены, она, поддерживаемая Парашей, ступила на нижние клинышки. Самым трудным было продолжать заколачивать новые деревяшки без опоры на землю, но дерево входило в изъеденный временем цемент на диво легко. Первое дело — рассредоточить вес: нога на одном колышке, нога на другом, рука выпустила третий, чтобы сунуть четвертый в щель и тут же ухватилась вновь — колотить можно и одной.