И, не дожидаясь ответа, закатал на Мигеле штанину, обнажив протез.
Патриция была потрясена. А она ведь ни о чем не догадывалась. Как же удалось так быстро понять это Тому?
– Это протез устаревшей конструкции. – Том указал на уродливое сооружение из дерева и резины. – Он слишком тяжелый. – Он ощупал искусственную щиколотку. – Не сгибается, лишен опоры. Вам следовало бы обратиться к доктору Берджесу из Сиэтла. Он изобрел специальные протезы для спортсменов.
– Благодарю вас, я и так неплохо справляюсь. Мигель опустил закатанную штанину.
– Но тогда вы обретете большую мобильность, причем для этого вам придется прилагать меньшие усилия. – Он обернулся к Патриции. – Дорогая, где материалы, которые я привез с собой?
Не сказав ни слова, девушка показала ему на стоящий в углу столик. Том подошел к столику и принялся рыться в бумагах.
– Прочтите вот это. – Он передал Мигелю цветную брошюру. – Это должно вас убедить. «Механическая нога из Сиэтла» – это колоссальная штука.
Мигель взял у него из рук брошюру, однако от Патриции не ускользнуло, как сжались его челюсти. Она отчаянно заморгала: с чего бы это Том проявил такую назойливость? Ей захотелось во что бы то ни стало переменить тему.
– Еще кофе, Мигель?
Мигель встал и натянуто улыбнулся.
– Благодарю вас за медицинскую экспертизу, доктор, – я воистину многому научился. И благодарю вас, Патриция, за чудесный ужин. Деннис, с утра пораньше, в конюшне!
И Мигель вышел из комнаты. Деннис вскочил с места.
– Я, пожалуй, тоже пойду… и благодарю, конечно, за то, что вы меня пригласили.
Том проводил его до дверей.
– Благодарю за урок верховой езды.
Деннис пробормотал что-то в ответ, но Патриция не прислушивалась к их разговору. Приникнув к окну, она следила за удаляющимся Мигелем. Он шел по снегу, держась еще прямее, чем обычно.
Она повернулась к Тому.
– Как вы могли?
– Что вы имеете в виду, дорогая?
– Вы его унизили!
– Почему вы так решили?
– Никто из нас не знал о том, что у него нет ноги.
– Но, дорогая, это же бросается в глаза. Мне захотелось помочь ему. Вот я и вручил ему эту брошюру – такой спортсмен, как он, должен почувствовать себя полноценным человеком.
– Но ведь он такой гордец!
Вздохнув, Том покачал головой.
– Наверное, вы правы. Но, знаете ли, дорогая, за столько лет, работая врачом, я научился сдерживать личные эмоции. Должно быть, я просто перестаю жалеть людей. – Он пошел по направлению к двери. – Немедленно пойду и извинюсь перед ним.
– Нет-нет, лучше будет сделать вид, будто ничего не произошло.
Он остановился.
– Да, пожалуй, что так…
Том налил себе еще чашку кофе и, казалось, погрузился в глубокие размышления.